Убаюканный этими мыслями, он почти заснул, когда на него упала чья-то тень. Открыв один глаз, он прищурился:

– Привет, красотка.

Эмма больно пнула его в бедро.

– Ай!

– Никогда, никогда не делай так больше!

– Как так?

– Ты знаешь как! Как будто я зверь в зоопарке, а ты тычешь в меня палкой и смеешься…

– Я над тобой не смеялся!

– А я тебя видела, как ты висел на свой подружке, и вы там хихикали…

– Она не моя подружка, и мы смеялись над меню…

– Вы смеялись над моей работой.

– И что такого? Ты и сама над этим всегда прикалываешься.

– Да, потому что я там работаю. Я смеюсь из чувства противоречия, а ты просто смеялся мне в лицо!

– Эм, я бы никогда, никогда…

– Вот такое впечатление ты на меня производишь.

– Прости.

– Хорошо. – Она села рядом, скрестив ноги. – Застегни рубашку и дай мне бутылку.

– И она мне не подружка. – Он застегнул три нижние пуговицы, надеясь, что Эмма заглотит приманку. Но она ничего не сказала, поэтому он пошел дальше: – Мы просто спим вместе время от времени, только и всего.

Когда стало ясно, что с романтической точки зрения ничего им не светит, Эмма начала стараться не обращать внимания на безразличие Декстера, и теперь фразы вроде той, что он только что произнес, уже были неспособны причинить ей боль – по крайней мере, не больше, чем теннисный мячик, попавший в затылок. В последнее время она только морщилась, услышав подобное замечание.

– Тем лучше для вас обоих. – Она налила вино в пластиковый стаканчик. – Но если она тебе не подружка, как мне ее называть?

– Не знаю. Любовница?

– Это разве не подразумевает наличие чувств?

– Как насчет мое очередное достижение? – Декстер просиял. – Или это в наше время неполиткорректно?

– Лучше жертва. Мне это больше нравится. – Эмма отклонилась назад и сунула руку в карман джинсов, чувствуя неловкость. – Можешь взять обратно. – Она швырнула в него скомканной десятифунтовой купюрой.

– Еще чего!

– Да, чего.

– Это твое!

– Декстер, послушай меня внимательно. Друзьям чаевые не дают.

– Это не чаевые, а подарок.

– Деньги – не подарок. Хочешь купить мне что-нибудь – пожалуйста, но только не дари деньги! Это просто позор.

Он вздохнул и спрятал деньги в карман:

– Извини. Еще раз.

– Ладно, – сказала она и легла рядом с ним. – Валяй. Рассказывай об этой своей Наоми.

Он просиял и приподнялся на локтях:

– В выходные мы устраивали after-пати…

After-пати, сказала она про себя. Он стал одним из тех, кто ходит на after-пати.

– …я и раньше видел ее в офисе, а тут решил подойти и сказать привет и все такое, добро пожаловать в команду. Потом официально так протягиваю ей руку, а она улыбается, подмигивает, а потом кладет руку мне на затылок, притягивает к себе и… – Он выдержал паузу и закончил восторженным шепотом: – Целует, прикинь?

– Целует, прикинь? – повторила Эмма, снова получив по затылку теннисным мячиком.

– И при этом сует мне что-то в рот языком. Что это? – спрашиваю я. А она подмигивает и говорит: узнаешь.

Помолчав, Эмма спросила:

– Это был орешек?

– Нет…

– Маленький орешек в шоколаде?

– Нет, это была таблетка…

– Типа «тик-така»? Потому что у тебя воняло изо рта?

– У меня не воня…

– И разве ты мне уже эту историю не рассказывал?

– Да, но то было с другой девчонкой.

Теннисные мячики теперь ударяли в голову один за другим, и, кажется, к ним присоединился футбольный. Эмма потянулась и, глядя на небо, сказала:

– Нельзя разрешать кому попало совать наркоту тебе в рот, Декстер, это негигиенично. И опасно. Однажды на месте этой таблетки может оказаться капсула с цианидом.

Декстер прыснул:

– Так ты хочешь узнать, что было дальше?

Она приложила палец к подбородку: