Вот эта пустая трескотня поразительно контрастировала с реальным поведением партийных начальников. Понятно, когда город, боясь немцев, покидали люди в возрасте, женщины с детьми. Но руководители города могли и обязаны были оборонять Москву.

Второй секретарь горкома партии Георгий Попов возложил вину на своего прямого руководителя – Александра Щербакова:

«Я поехал в московский комитет партии. Там было безлюдно. Навстречу мне шла в слезах буфетчица Оля, которая обычно приносила нам чай с бутербродами. Я спросил ее, где люди. Она ответила, что все уехали.

Я вошел в кабинет Щербакова и задал ему вопрос, почему нет работников на своих местах. Он ответил, что надо было спасать актив. Людей отвезли в Горький. Я поразился такому ответу и спросил: а кто же будет защищать Москву?

Мы стояли друг против друга – разные люди, с разными взглядами. В тот момент я понял, что Щербаков был трусливым по характеру».

Весной 1938 года Георгий Михайлович Попов закончил Промышленную академию, приобрел специальность «инженер по организации труда и производства». Но на производство не попал. В июле его откомандировали «в распоряжение ЦК ВКП(б)». Молодого инженера взял к себе главный партийный кадровик Георгий Максимилианович Маленков и назначил ответственным инструктором отдела руководящих партийных органов.

Но в ЦК Попов проработал всего четыре месяца. В октябре разом сменили все московское руководство. Руководить столицей поставили людей со стороны – Щербакова (его перевели из Донецка) и Попова. 2 ноября 1938 года Георгий Михайлович был определен вторым секретарем в Московский горком. По распределению обязанностей ведал столичной промышленностью, в первую очередь самой важной – авиационной, и, конечно же, чисто партийными делами, вел всю организационную работу.

Второй секретарь – в отсутствие первого – председательствовал на бюро горкома, которое рассматривало отчеты районных комитетов, отделов городского комитета, парткомов различных ведомств. Бюро утверждало кандидатуры чиновников номенклатуры городского уровня и выносило решения по персональным делам коммунистов, совершивших проступки. Попов руководил заседаниями секретариата горкома, который также собирался раз в неделю и рассматривал все текущие дела.

Второй секретарь столичного горкома – видная должность. Но между ним и хозяином Москвы – дистанция огромного размера. Казалось бы, второй секретарь сидит рядом с первым. Но он всего лишь чиновник, а Щербаков – наместник высшей власти.

В сентябре 1940 года Попов впервые побывал у вождя.

– Нас вызывают к товарищу Сталину, – торжественно предупредил его Александр Сергеевич, – поедемте в Кремль.

По словам Попова, «лицо у Щербакова было очень бледное, он был взволнован». Георгий Михайлович, надо понимать, понравился вождю. В феврале 1941 года на XVIII партийной конференции Сталин назвал его «серьезным, деловыми человеком» и предложил из кандидатов перевести в члены ЦК.

Попов был грубым и малограмотным человеком; подбирая себе команду, предпочитал людей хватких и напористых. В городском партийном аппарате чувствовали, что Георгий Михайлович недолюбливает своего руководителя. Но не знали, что было тому причиной. Это выяснилось уже позже. Никита Сергеевич Хрущев рассказывал, что назначили Попова в московский комитет, вторым человеком к Щербакову, с дальним расчетом.

«Сталин, – вспоминал Хрущев, – дал мне и Маленкову поручение:

– Вы подберите вторым секретарем такого человека, который следил бы за Щербаковым и в случае чего доложил бы нам.

Потом Щербаков так повернул дела, что, будучи подхалимом и цепным псом, стал «грызть» людей и буквально на спинах своих жертв выдвигался, завоевывая себе авторитет у Сталина».