Свой встречает закат…
Провожает зарю».
– Да. У меня тоже бывает такое… дождливое настроение. Даже очень бывает. А куда вы едете? Что не к морю, я уже понял.
– К озеру!
«Несколько по-детски, – подумалось ему, – но сам виноват… чего лезешь?».
– К большому озеру. Петрозаводск. Город такой. Может слышали? Так вот он на берегу большого озера – Онежским называется.
– Слышал, конечно. Вы оттуда?
– Да.
– Коренная?
– Может быть.
Он удивился бровями и глазами. Девушка сменила гнев на милость и с нотками извинения пояснила:
– Я не знаю точно, но может быть. Мой дедушка ребёнком был в финском концлагере в Петрозаводске во время войны. Дедушка уже умер. Он особенно, видимо, ничего и не рассказывал о своём детстве. Так что, я не знаю, откуда он родом. Может быть из Петрозаводска. Он без родителей остался. Со старшей сестрой там после войны жил… А Вы откуда и куда?
– Я живу в Хельсинки. А сейчас из Питера. У меня там встреча была. Или можно и интервью назвать. Я книгу пишу и пытаюсь… пытаюсь как-то… продвинуть, что ли.
– А что за книга, можно спросить? О чём? Художественная? – глаза девушки округлились, брови поднялись «домиком». Она смотрела заинтересованно и серьёзно. «Похоже, не обиделась».
– Я переехал в начале девяностых в Финляндию из Эстонии, и книга об этом. О переезде людей в другую страну, о том, как это им даётся, чем за это приходится платить.
– Ну и чем же за это приходится платить? – девушка наклонила голову и смотрела серьёзно в упор, не мигая. «Кабы я сам знал!» – подумал Никифор Андреевич, слегка насупился и погрустнел.
– Да как Вам сказать… Платить ведь нужно всегда и за всё, а чем?.. Мы платим и за то, что делаем, и за то, что оставляем несделанным. А чем?.. Каждый платит свою плату. Кто-то замечает, что платит, кто-то даже и не задумывается над такими глупостями – просто живёт.
– А у меня в Хельсинки бабушка живёт и тётя. Бабушка – финка-ингерманландка.
– Да, – покивал Никифор Андреевич головой. – Таких тут, наверное, полпоезда.
Позже, сидя на своём месте, глядя в однообразный океан проносившегося мимо времени и считая эти самые столбы с сетью проводов, ему подумалось: «Да-да, помню-помню… вот только не к чему это сейчас… сейчас нужно деньги рубать… если стихи, то только в виде песни… с одним припевом… или лучше совсем без слов… Пушкин, Пушкин… кому он нужен нынче?.. что в голосе тебе моём?.. оно умрёт, как звук печальный… говорят – ничто не имеет цвета… мы лишь отражение звёздного света… погаснет звезда и пропали мы… нет ни света, ни темноты… зарастёт?.. не зарастёт… зарастёт?.. не зарастёт?..»
Необычное у Вас имя
– …Здравствуйте! Моё место рядом с окном.
– Здравствуйте! Секундочку, я свои бумаги соберу… Пожалуйста, проходите!.. Меня зовут Никифор Андреевич, а Вас?
– Спасибо!.. А меня Агафьей Евгеньевной… Необычное у Вас имя.
– ???… Ну сейчас в моде разные старинные русские имена. Пожалуйста!
– Спасибо! Сейчас да… Раньше были больше иностранные имена в моде: Эдуард, Роберт, Рудольф.
– Да-да-да! Я тоже этот фильм люблю! Ну я не такой старый. Когда я родился, больше другие имена были популярны. В нашем классе было, по-моему, четыре Олега и два Игоря. Тоже была волна имён… из русской истории.
– Да шучу я, шучу. Извините. Меня Мариной зовут…
Людям милая
«…хатя вот миня дома назвали ЛЮЮтиа. а я никагда так ни слышала. толька ЛЮЮти. и причём мЯхка! ни ЛЮЮди а ЛЮЮти!.. ни больше. ЛЮЮти и фсё… а маму! в диревне. КАтри! и ни больше… и в диривнях у нас па отчиству-же ни гаварили…
…пашли миня записывать. ну и сказали там фамилию. там где паспарта бирут и имя. а-а там гварят. о-ой! эта имя. как вот мы напишим? очинь нипанятнае как па-руски писать. и та каторая женщина там ригистриравала гвартит. вот очинь пахоже Людмила и сказала гварит эта очинь харошее имя эта имя идёт ат. ат людям милая…