— Я уже соскучился по тебе, малыш, – Захар утыкается мне в висок, от него несет алкоголем и табаком. Морщу нос. – Ты пригласишь меня сегодня на кофе? Ммм? – мы идем коридором, где никого нет и царит полумрак.

— Я думаю, что кофе пить на ночь вредно.

— Ой, перестань умничать, строить из себя недотрогу, – резко разворачивает и прижимает к стене, сжав мои ягодицы. От шока я не шевелюсь, не в силах осознать происходящее.

— Что ты делаешь? – тихо спрашиваю, пытаясь от себя отпихнуть парня, но он упрямо прижимает меня и уже лезет ко мне целоваться. Уворачиваюсь от нежелательного поцелуя.

— Ты не понимаешь? – смеется, задирает подол платья, сожалею, что оно короткое.

— Руки убрал! – раздается рядом угрожающее предупреждение. Я сразу чувствую в воздухе опасность, исходящую от Адама. Случайно он здесь или нет, меня сейчас не волнует, я хочу побыстрее освободиться из объятий Захара и уехать домой. Макаров, видимо, инстинкт самосохранения утопил в алкоголе. Он не убирает руки, сильнее стискивает меня.

— Иди гуляй, дядя!

Не знаю, что происходит. Успеваю только прикрыть рот ладонями, заглушить свой крик, и вжаться от страха в стену. Захар валяется у меня в ногах, стонет, зажимает нос.

— Ты в порядке? – Адаму нисколько не интересен поверженный, он, спокойно перешагивает через него, словно на дороге валяется мешок с отрубями, берет меня за локоть и тянет в сторону выхода. Я нахожусь в какой-то прострации – без чувств, без понимания, что произошло и происходит сейчас.

— Поправь платье и номерок свой давай, – командует, не смею его ослушаться. Его пристальное внимание нервирует, платье одергиваю, номерок, как на зло, не сразу попадается под руку. Через две минуты на плечи накидывает пальто.

— Спасибо, – чувствую себя раздавленной, запачканной поведением Захара. Захар!

— Что с ним? – Адам смотрит на меня слишком спокойным взглядом. С такими людьми тяжело общаться, никогда не догадаешься, о чем они думают, как реагируют на твои вопросы или ответы.

— Думаю, что ничего серьезного. От разбитого носа никто не умирал, до свадьбы заживет. Тебя домой отвезти или куда-то еще?

Он меня отвезет? Мы будем с ним в замкнутом пространстве? У меня никогда никаких фобий не было, но, кажется, сейчас одна появится – Адам. Я уже начинаю паниковать от одной мысли, что мы окажемся рядом, будем сидеть очень близко друг к другу...

— Я вызову такси.

— Мне не сложно тебя подвезти. Тем более, где гарантия, что ты в такси не встретишь очередного мудака, – улыбается. Сердце не екает, но смещается со своего постоянного места куда-то вверх, чувствую его сердцебиение в горле.

— Если вам не сложно, я не против, – да, лучше согласиться. Пусть я к этому человеку и испытываю странные чувства, уверена на все сто процентов – он меня не обидит.

5. 5 Адам

PRO Адам

Смотрю на затылок Ивана. Немного нервничаю Последний раз у меня потели руки, когда следак, глядя в глаза, выносил мне приговор. Мне было восемнадцать. Я первый раз попался на воровстве. Четко понимал, что сейчас мне либо сломают жизнь, отправив за решетку, либо дадут шанс на светлое будущее. Сердце у меня тогда ухало где-то на дне голодного желудка. Казалось, его редкие удары слышали все менты, которые задерживали и которые сидели в кабинете. Мне было противно от самого себя, по спине ручьями тек пот, ладони влажные, а во рту африканская сухость. Гордость, упрямство, вызов людям в погонах не позволили превратиться в нюню. Внешне – холодное презрение, а внутри – обжигающий страх. Вот и сейчас, сидя в теплом салоне машины, равнодушно смотрю перед собой, а внутри пожирающая похоть, жажда обладать здесь и сейчас. Ладони, как у пацана, влажные от перевозбуждения. Губы сохнут, стараюсь не так часто их облизывать, но они, черт побери, горят. Я даже вспоминаю молитвы, чтобы прибавилось силы для моей выдержки до конца поездки. Потом... потом я поеду к Алине, вытрахаю ее до звездочек в глазах, представляя ту, до которой не смею дотрагиваться. Хотя от этого желания тело скрючивает, как в остром приступе ревматизма.