Ей бы его по назначению использовать, но нет, стерва умеет делать хорошо им одно – наживать врагов.

Что, правда, мне только на руку, иначе долго бы искал ту, что без вопросов сделает всё так, как надо.

– Оставь своих подружек себе, Рогозина, – вот мне вообще нихрена не до смеха, – вместо этого лучше объясни, какие такие ночные конспекты ты там удумала?!

Я жду новую порцию её колкого яда, и уже мысленно придумываю, как именно она ответит за свою своевольность, как неожиданно натыкаюсь на совершенно иное. Крис в небольшом недоумении, хотя и редкие усмешки всё равно звучат между слов.

– А вот, чтобы съехавшую крышу лечили трахом? Нет, о таком я ещё не слышала. Ты про что, Кайманов?

И вот именно в этот момент точно топор рассекает череп понимание: Крис меня не ослушалась.

С трудом сглатываю.

– Хочешь сказать, Лина тебе не звонила?

– Звонила! И не один раз! Но мы же договорились, всё – прощай, моя подруга, – вновь ерничает она, а мне почему-то хочется ещё больше распсиховаться. Напрягает, какая она спокойная, когда я нихрена. – В общем, я отключила ненадолго телефон, а после она не звонила.

Вот, когда я понимаю – всё, нокаут. Мозг пуст. Смотрю, как дурак, в одну точку, а мысли даже шевелиться не собираются, охреневая от ситуации.

Я снова, как тупой имбецил, повторюсь:

– Где Лина…

Не для Крис, для себя, потому что хоть один вариант да должен прийти в голову.

– В смысле, где Лина? – думает девушка, что говорю с ней. – Хочешь сказать, что ты думал, что она со мной?

И снова этот чертов напрягающий, злорадствующий смех, который меня окончательно добивает, но… не трачу последний запал спокойствия на эту ядовитую язву, просто отвожу телефон от уха и автоматом жму отбой.

А Алексей оказывается не такой идиот, которым я уже успел его окрестить. Видит, что положил трубку, возможно даже слышал часть разговора. По крайней мере, понимает, что самое время вновь предложить:

– Мне позвонить на проездной пункт охраны?

– Звони, – отрезаю я и подпинываю себя, чтобы выйти из ступора.

Почему-то именно в этот момент, мне больше совсем не хочется смотреть, как птичка разваливается. Переиграл?

Да, ладно, я ведь даже ещё не начал, а она уже не выдержала? И что мне, блть, теперь совсем этим делать? Что мне делать с собой в первую очередь, потому что мне нифига не нравится результат!

– Из посёлка не выходила, – доносится за спиной, и я резко поворачиваюсь к подсевшему на одно место охраннику. Правда, до сих пор держится стойко для того, на ком, ей-богу, лица нет. Полагаю, на мне тоже. – Сейчас поднимут все записи по улицам, – продолжает докладывать он, – есть вероятность, что она уехала на машине. Мне доложить Эдуар...

– Нет! – обрубаю жёстко.

Ну слава богу, мозг хоть включился. А вместе с ним безумная ярость.

Найду, сам лично придушу.

А я её из-под земли достану, но найду. Папочке же пока нечего знать, как его принцесса ранимо отреагировала. Ещё отменит всё, чего вообще допускать нельзя.

Найду. Верну. Заставлю вытерпеть всё до конца.

А потом к чертям запру её здесь. Никто никогда не говорил о том, что птичка вырвется на свободу.

– Поднимай часть охраны, пусть начинают прочищать посёлок, и жди, что покажут камеры, – отдаю указания, сам уже направляясь к тачке и вновь доставая телефон, чтобы позвонить Риму и отменить бой. – Отцу пока ни слова, если не хотите лишиться работы за то, что потеряли его любимую дочь. Обо всём сразу докладывать мне.

Алексей следует за мной тенью.

– Если вернётся сама, в дом не пускать, пока я не вернусь, ясно? – спрашиваю, уже открывая дверцу.

Охранник чётко кивает.

– А вы… – начинает, но осекается, оставляя «куда» висеть в воздухе, вовремя словив мой взгляд.