Обычно, в здравом уме, я бы ни за что не осмелилась перебивать Кайманова старшего, но сейчас я явно не думаю.

– А разве дом и семья – это не самое важное? – недоумеваю с открытым презрением.

– Для мужчины главное – обеспечивать эту семью, – нажимает он, – быт – это задача женщины, с которой Марина не справляется последние полгода. Если ты ещё этого не видишь, то у нас всё здесь летит к чертям, – пламенно высказывается отчим, а я где-то на задворках разума даже отмечаю, что его это действительно сильно волнует.

Вот только мне уже не остановиться, обида буквально жжёт изнутри, распаляя кровь и затмевая ту часть меня, что всегда осторожна.

– К чертям здесь всё летит по другой причине! – цежу сквозь зубы. Да мне не просто обидно, я неимоверно злюсь, что Кайманов совсем не видит очевидного, сваливая всю вину на мать. Если бы он мог быть хоть немного порядочным, открыто не изменяющим мужем, мама бы так и сидела, довольствуясь новой жизнью, а не стала бы искать отвлечения в ночных клубах с молоденькими парнями, что едва ли не мои ровесники. – Кто-то просто должен быть взрослым и ответственным, чтобы не допустить всего этого развала!

И хоть я почти кричу на отчима, он на удивление даже за неуважение не принимает моё поведением, будто во всём меня понимает и поддерживает.

– Так и я про это, Эвелина, – нет, всё же не понимает, как всегда и близко не допуская мысли, что мои слова могли быть про него. – Марина занималась своей жизнью, вместо того чтобы быть матерью тебе и Егору!

Егор, к слову, именно в этот момент, глухо усмехается, что Эдуард игнорирует, явно привыкший к язвительности сына, а вот я не смотрю на него совсем по другой причине. Если взгляну, распадусь. Да так, что уже будет не собрать не один осколок моей души.

Злорадство, оно будет там – в его дьявольских глазах, смотреть в которые сейчас будет как в бездну ада.

Тем временем Кайманов старший решает продолжить:

– Она сделала свой выбор, Лина, нам же остаётся только с этим смириться и жить дальше.

«Нам…», медленно, но до меня начинает доходить, что пытается сказать Эдуард.

– Поэтому я принял решение, которое будет лучшим для нас. Кто-то должен быть здесь с вами, чтобы вы не жили сами по себе. И так один во всю мается дурью, каждый день нарываясь на срок, если кто, наконец, прогадает, что творится в этой его забегаловке, так вторая и вовсе решила стать отшельником, прячась в этом доме от мира, без друзей и подруг! Ещё теперь и приходишь домой с рассечённой бровью и нагло врёшь, думая, что я поверю в эти нелепые оправдания?

Ох, а вот теперь он кричит, по-настоящему выходя из себя.

– И где теперь мой сын, который, зная, что потеряет карьеру спортсмена, всё равно не побоялся вступиться за сестру? А сейчас даже не может мало того, что доглядеть, так банально отвести к врачу, чтобы провести все обследования и исключить сотрясение!

Тут уже я не выдерживаю и смотрю на Егора, как по какой-то команде наши взгляды одновременно достигают друг друга. В его глазах темнота и что-то ещё, что отказываюсь принимать. Нет, он не жалеет меня. Он на это не способен. Это что-то другое, совсем другое – как будто на одну секунду он забывает, что я объект его ненависти. Смотрит по-другому. Так, как прежде. Но потом эта секунда проходит, Егор моргает, и вот передо мной снова он – одновременно безразличный и чертовски холодный Кай.

– И это всё, каким-то образом произошло при Марине. С меня достаточно, Лина: я принял решение попробовать всё это изменить, и моя невеста, наконец, готова с вами познакомиться. Вам обоим нужна женщина, готовая за вас отвечать.