Держа под руку Вадима и скучая в кругу политиков и бизнесменов, почувствовала, как кто-то дотронулся до плеча, и обернулась.

Мама.

— Сашенька, мы в прошлый раз плохо поговорили, поправим ситуацию, прогуляешься со мной, вместе попудрим носик?

После тех слов, что мама мне наговорила в загородном клубе, её компания для меня не самая лучшая, но слушать о финансах я уже тоже не могла, поэтому кивнула.

Предупредив Жданова, что отлучусь, вслед за родительницей направилась в дамскую комнату, а когда мы добрались, возникло чувство, что с мамой дверью ошиблись и попали на кастинг супермоделей. Возле зеркал вились и щебетали элегантные длинноногие и очень красивые девушки, их словно специально кто-то по параметрам подбирал, правда, как только мы вошли, барышни гуськом друг за другом сразу же удалились.

— Шалавы, — брезгливо брызнула родительница им вслед.

— Мама! Так нельзя, — возмутилась я, ещё хотела добавить, что зависть — не повод для оскорблений, но чтобы не разразился скандал, промолчала.

— А что я собственно такого сказала? Парикмахер же не обижается, если его парикмахером назовут. И эти на название своей древней профессии не должны обижаться. К тому же я ещё мягко высказалась.

— Ты хочешь сказать, эти девушки из эскорта? — выпучила я глаза. — Вообще-то, совсем непохожи.

Мама бросила на меня снисходительный взгляд и умудрённым опытом тоном произнесла.

— Какой приём, такого же уровня и шалавы. У меня глаз намётан — это точно они. Саша, и не надо так удивляться, тебе уже не десять лет, снимай розовые очки. Мир не идеален.

— Да у-уж, — только и протянула я в ответ, ощущая стойкое желание помыться.

— Саша, а у тебя блеск для губ есть, а то мой куда-то делся? — роясь в раскрытом клатче как ни в чём не бывало, поинтересовалась мама.

— Вроде бы должен быть, сама посмотри, — вручив свою сумку матери, уединилась в кабинке.

— Ох, Саша, ты это от меня переняла, я тоже, когда из одной сумки в другую переезжаю, всё-всё перекладываю, даже если это только на один вечер.

— Это не блеск, — выйдя из кабинки и застав маму с блистером моих противозачаточных в руках, прорычала я. — И даже не вздумай заводить тему: «Какая я дура, что не пытаюсь забеременеть от Вадима».

— Тут, конечно, решать тебе, но моё мнение ты знаешь, — родительница убрала блистер обратно и на этот раз достала блеск.

Уже через пятнадцать минут общения с мамой, поняла, что для моих нервов куда безопаснее получать огромную дозу финансовой информации, нежели слушать неумный трёп, поэтому заявила ей, что мне нужно вернуться к Вадиму, и попрощалась.

Жданов стоял там же, и среди толпы нашла его без проблем, а когда приближалась, стала свидетельницей любопытного диалога.

— Вадим Викторович, если хотите поучаствовать, то мне нужны гарантии. Например, вы можете жениться на моей дочери, — заявил Жданову стоящий напротив мужчина, и хоть на его лице играла улыбка, было видно, он далеко не шутит, а говорит серьёзно.

Резко затормозив, перевела взгляд на Вадима с надеждой, что он пошлёт мужика и его дочь в дальние дали.

— Крайне заманчивое предложение, Яков Кузьмич, обдумаю на досуге.

22. Глава 22

Да, рассчитывала на другую реакцию, но Вадим не мог ответить иначе — это я понимала, как и то, что его обещание подумать над предложением, возможно, ровным счётом ничего и не значит. Дело в другом, услышанный разговор заставил задуматься над тем, как устроен мир Жданова, а его правила таковы — деньги тянутся к деньгам. Не то чтобы очень хорошо, но за последний месяц окружение Вадима успела узнать, и если проанализировать, по какому принципу образовывались семейные пары, например, последнюю, сын политика и дочь бизнесмена, то вывод напрашивается лишь один — выгода для материального благополучия. То есть лично я для Вадима гожусь исключительно на роль любовницы, и никогда он не сделает мне предложение. И, кажется, что это все понимали, кроме меня, недаром же Жданов никогда о будущем речь не заводил, а мама уговаривала забеременеть.