Фирма Жданова занимает во всех смыслах шикарное здание – новое, высотное, современное, видно, что при строительстве – денег вообще не жалели, но если у тебя нет своего персонального парковочного места то — прямо беда. Прежде чем припарковаться, двадцать пять минут, как паук караулила, когда кто-нибудь соизволит отъехать. Изнервничалась вся, ведь таких ждунов как я, вдоль дороги было минимум трое, чуть зазеваешься, и между машин втиснется конкурент.

— Выпишите мне, пожалуйста, пропуск, — протянув охраннику паспорт, прошу я, а сама беспрерывно оглядываюсь по сторонам, проверяю, не притаился ли где-нибудь за углом Жданов.

— Оружие, взрывчатые и запрещённые вещества с собой есть? — возвращая документ вместе с допуском, вяло и исключительно лишь для порядка спросил мужчина в тёмно-синем костюме с нашивкой «Старший смены Шуркин Е.Е.»

Ничего такого у меня нет, но если судить по поведению, нервозности и туда-сюда бегающим глазам, я здесь появилась исключительно для злодеяний, и в пакете лежат не вещи первой необходимости, а пулемёт, гранатомёт и на самом дне валяется система залпового огня.

В ожидании лифта, только что ногти не грызла, всё казалось, что вот сейчас на плечо опустится рука Жданова и следом мужчина со зловеще предупредительной интонацией произнесёт «Александра».

Чур, меня, чур. Тьфу, тьфу и три раза по пню кулаком.

До четырнадцатого этажа поднялась без приключений, а увидев в коридоре на двери табличку с родной фамилией так и вовсе выдохнула. Каких-то тридцать-сорок шагов и я в «Домике». Ведь нарваться на Вадима Викторовича в кабинете у папы – практически нереально. Родитель не единожды упоминал, что их генеральный никогда сотрудников на рабочих местах не кошмарит, а предпочитает пить кровь, вызывая к себе на ковёр.

Где-то за поворотом, до кабинета отца, хлопает дверь и слышится хор из низких басов, если не ошибаюсь, мужчины поднялись или, наоборот, спустились на этаж, воспользовавшись не лифтом, а лестницей.

«Среди них Жданова нет», — мысленно даю себе установку и успокаиваю. Я, конечно, не баловень фортуны, но и закоренелой неудачницей меня не назовёшь. Не может мне так дико «повезти».

Может, мать твою!

Из-за угла вырулили четверо мужчин и, заметив среди них Вадима Викторовича, лишь усилием воли не взвизгнула и не сбавила шаг. А так хотелось швырнуть пакет в одну сторону, сумку в другую и, сверкая пятками и пробивая стены насквозь, прочь ускакать.

Придётся здороваться­ — тут вообще без вариантов. А если Жданов изъявит желание, то и легко вынудит на разговор.

— Добрый день, — в горле пересохло и вместо внятной разборчивой фразы наружу вырвался едва слышный хрип.

Жданов, не притормаживая, мазнул по мне безразличным взглядом и, не утруждая себя словесным приветствием, просто кивнул.

Ого, и всё, что ли?!

Ха, я, значит, тут тряслась, как последний алкаш ранним утром, утопала в холодном поту, а Вадим Викторович ­— чихать на меня хотел. Нет, ну он в моём представлении прямо на целую голову вырос. Даже на полторы. Получается, наговаривала я на человека, когда ставила ему диагноз — псих.

Псих бы не внял просьбе и преспокойно дальше преследованием изводил, а Жданов, как абсолютно адекватный мужчина взял и выбросил меня из головы.

Заметно повеселевшая и с лёгкостью на душе, толкнула дверь папиного кабинета.

— Кто тут доставку заказывал? — войдя, задорно я громыхнула. Отец настолько сосредоточенно погрузился в работу, что даже на моё появление не отреагировал, как сидел, уткнувшись глазами в монитор, так и продолжил сидеть.

— Ау-у, дочь пришла.

— Саша! Ну, я даю, — родитель поспешил встать с кресла, чтобы как у нас водится крепко обняться. — Попьёшь со мной чай? — троекратно чмокнув в макушку, поинтересовался отец.