Все силы ада, наверное, собрались сегодня и хохотали надо мной, когда Инга надевала это кольцо мне на палец.

Это было…на грани терпимости. На переделе моего болевого порога. Я еле выдержал.

Но за то демоны в преисподней, куда я непременно попаду, уже не смогут придумать пытку хуже.

Я душу сегодня перед ней наизнанку вывернул.

А Инга собирается спрыгнуть, не расплатившись. Нет, девочка, я долги не прощаю.

Перехватываю отползающую куколку обеими руками за бедра, подтягиваю ближе к себе.

—  Куда собралась? Настало время платить! — наваливаюсь всем телом, коленом заставляя ее раздвинуть ножки.

В паху скрутило спазмом и все напряженно, едва ли не гудит, как высоковольтка!

Инга даже особо не брыкается, покорилась моей воле. Умница, девочка. Лучше не дерёгайся.

А я снова впиваюсь в ее рот, не в силах противостоять соблазну. Мои руки лихорадочно блуждают по её совершенному телу, сжимая и тиская её через одежду.

Сдергиваю с нее домашний костюмчик, который сам же когда-то для нее и покупал. Я обнажаю в считанные минуты и отстраняюсь, чтобы запомнить этот образ. Чтобы рисовать его потом.

Обнажённая Инга — прекрасна. В её точеной фигурке — ни одного изъяна. Кожа нежна и бархатиста. Волосы — чистый шёлк.

Сейчас я получу свою плату за фарс со скайпом.

Начинаю медленно спускаться поцелуями по сладкому телу: обрисовываю короткими поцелуями милый подбородок, провожу языком влажную дорожку по шее вниз, к ключицам, облизывая их.

Осторожно сжимаю её груди. О, они небольшие, идеально ложатся в ладонь. Розовые твёрдые соски — словно сладкие ягодки…

И вообще вся она — сладкая, нежная, сногсшибательная.

Она сводит с ума.

Не понимаю, как я ещё держусь за остатки рассудка. Потому что когда Инга задыхается, выгибается, стонет подо мной — разум рвёт в ошмётки.

Но нельзя.

Нельзя навредить, испортить, замарать.

Может быть, она — мой последний шанс на искупление грехов, моя лакомая индульгенция, моя отчаянная исповедь…

Я добираюсь до жаркого и уже такого влажного лона, ожидая, что вот сейчас она все прекратит. Но нет!

Инга позволяет мне облизать влажные складочки, нежно поиграть языком с камешком клитора.

Она мечется, всхлипывает, порывается ухватить меня за волосы, но пугливо останавливается, а я трепетно играюсь языком и губами с ее лоном, руками же поддерживая и слегка разминая половинки ягодиц девушки.

Но…у всего есть своя цена.

У моей пытки — её удовольствие: сегодня у неё не будет разрядки.

Отстраняюсь, глядя на разгорячённую, разметавшуюся девушку. Её прекрасные глаза сейчас подёрнуты поволокой.  Кажется, она всё ещё тешет себя иллюзией получить «сладенькое».

Нет-нет, куколка.

Помучься и ты.

И не смей просить палача о снисхождении.

Не нужно жалобно хныкать.

Целую её в лоб, желаю «спокойной ночи» и ухожу…

Не приручай Чудовище, Белль. Иначе однажды оно начнёт приручать тебя и потом уже не отпустит…

_____________________________

[1] «Искусство долговечно, жизнь коротка»

6. Глава 6

ИНГА

Разве так можно?

Распалить, завести и бросить! Просто развернуться и уйти!

Оставить обнажённую и горячую посреди гостиной.

Торопливо одеваюсь и дико злюсь: почему?! почему он так со мной?! Он же видел, что я не против. Я же хотела его!

Боже, скажи мне кто пару дней назад: ты будешь хотеть Пахомова и течь по нему — точно бы рассмеялась в лицо.

А сейчас сижу и жалею, что Пахомов не взял меня.

Это ненормально. Он меня загипнотизировал. Своими глазами цвета тёмного льда. Звуками низкого бархатистого голоса. Прикосновениями, такими, будто касается богини. Поцелуями — сумасшедшими, дерзкими, страстными.

И ласками…

О, ни один мужчина не ласкал меня так.