Вся процедура, похоже, собравшимся была известна до мелочей, а потому рассусоливать они не стали. Помощница судейского и магистратский писарь сразу придвинули стулья к стоящему в кабинете лиарха огромному столу и, разложив принесенные с собой писчие принадлежности, устроились с разных его боков. Достали из сумок гербовые бумаги в немалом количестве и принялись заполнять, перенося в них нужные сведения из моих документов и тех, что были предоставлены эйром Риатисом. Остальные преспокойно расселись кто куда, мест хватало, и нет-нет с интересом поглядывая на меня с Энжель, стали молча ждать, когда пронзительно скрипящие перьями, строчащие с умопомрачительной скоростью писцы справятся со своей задачей.

А потом… А потом, когда основная часть работы была окончена и началось заполнение опекунской грамоты, от Энж потребовалось произнести ритуальную фразу. С чем златовласка замешкалась. Вскинув голову, она бросила на меня пронзительный взгляд лучисто-голубых глаз, словно пытаясь прочесть на моем лице нечто крайне важное для себя. Да так и замерла. Лишь потом, когда я ободряюще ей улыбнулся и успокаивающе погладил по плечу, она решилась. Собралась с духом и чуть подрагивающим от волнения звонким голоском произнесла:

– Я, леди Энжель ди Самери, находясь в здравом уме и твердой памяти, вручаю себя под полную опеку сэра Кэрридана ди Стайни…

«Ну вот все и вернулось к тому, с чего началось! – жизнерадостно провозгласил скалящийся бес и заявил с определенным злорадством и нескрываемым торжеством: – А я говорил тебе сразу, ослу, говорил! Чтоб ты не маялся дурью и эту лапочку из своих лап не выпускал! Ибо без твоей опеки эта глупышка пропадет! С тобой же будет как за каменной стеной! И, безусловно, окажется так тебе благодарна, так благодарна… Что из твоей постели ее не выгонишь и палкой! А ты не послушался, осел… Побоялся ответственность на себя взять! Устыдился соответствующую плату нежной девичьей лаской за свое благодеяние по обустройству ее судьбы принять! И к чему все в итоге пришло? А? – Скрестив лапки на груди, он фыркнул и припечатал: – Только голову, получается, морочил и ей, и себе!»

«Вообще-то, помнится, поначалу ты убеждал меня, что Энжель мне даром не нужна, а потом и вовсе предлагал ее продать, а не оставить себе, советничек демонов», – уязвленно огрызнулся я.

«Так это я только для подначки!» – поспешил откреститься от имевших место быть советов смутившийся рогатый.

Я только глянул на него саркастично. На этого редкостного златолюбца, который, что бы он сейчас ни говорил, точно продал бы тогда долговые обязательства Энжель. Просто не удержался бы от соблазна махнуть какие-то никчемные бумажки на целую кучу звонких монет драгоценного желтого металла.

Впрочем, я не стал развивать эту тему и устраивать препирательства с нечистью. Ведь дело, по которому мы все здесь собрались, уже близилось к завершению. Писари заполнили надлежащие бумаги, свидетели и чинуши их подписали, печатей, в том числе магических, на них еще нашлепали да передали мне опекунскую грамоту. Вернули мои документы, присовокупив к ним заодно и те, что принадлежали Энжель. На том основные формальности и закончились. Не прошло и четверти часа.

Осталось последнее. Для чего, собственно, тут и понадобился Одаренный.

Пока я аккуратно складывал и убирал все полученные бумаги в суму, маг достал из переданной ему эйром Риатисом шкатулки черного дерева браслет белой стали. Браслетик даже. Изящный. В виде плетеной цепочки и узкой, полированной до зеркального блеска пластинки с искусно выгравированной на ней, так и притягивающей взгляд золотистой надписью. Которая гласила, что владелица сего украшения находится под полной опекой сэра Кэрридана ди Стайни, рыцаря Империи из города Кельма.