– Я бы не стал так называть души умерших, всё-таки это что-то иное, – пояснил Игорь, – хоть они и являются чем-то потусторонним, страдая в нашем мире, это всё же не демоны.

– А кто? – с интересом спросил доктор.

– Мне было лет пять, возможно, я и раньше встречал что-то сверхъестественное, но мой первый осознанный контакт, глубоко въелся в мою память.

***

Старый дом, несколько квартир, два этажа. Разбитые окна, словно пулевые отверстия в черепной коробке, свистели от гуляющего в заброшенных комнатах ветра. Когда-то висевшая на одной ржавой петле подъездная дверь, теперь лежала у входа, переброшенная через лужу нечистот, которые вытекают из-под дома. Забитая канализация прогнила, как и городская власть, закрывающая глаза на людей вынужденных жить в таких условиях. Проще дождаться, пока последний алкаш, живущий в этом доме поймает белочку и захлебнётся в луже, укоренившейся перед подъездом, или всеми забытая старуха сдохнет от дизентерии, и её сожрут собственные кошки, чем решить социальную проблему ветхого жилья в городе.

Это был мой дом, я в нём родился, да, прям в нём. Когда у матери отошли воды, отец в дрова пьяный кучей воняющего мусора валялся в коридоре. Это было его обычное состояние. Позавтракав стаканом какой-то сивухи, он каждое утро уходил на работу, а вечером его приносили друзья и сваливали у порога. День моего рождения не был исключением. К моменту, когда приехала скорая, бабка, живущая этажом выше, уже перерезала пуповину кухонным ножом.

Вместо подарка на мой пятый день рождения стало известие о том, что у матери нашли рак. Запущенная форма, врачи прогнозировали не больше полугода. Несколько месяцев она пролежала, не вставая с дивана, отец запирал меня в ванной и бил её за то, что она кричала по ночам от боли, а потом насиловал. Я всё это слышал, колотил в дверь, по трубам, кричал, пытаясь перекричать мать, я ничем не мог помочь.

Пить он стал ещё больше, часто отправлял меня за самогоном в другой район, от самогона из соседнего подъезда якобы болела голова. Однажды я подмешал в бутылку отраву для тараканов, он выпил ни моргнув глазом. Всё, чего я этим добился, это лишь новое пятно желчи на заплесневелом ковре. В тот день, я как обычно нёс отцу очередную бутылку. Перепрыгнув зловонную лужу, я вошёл в подъезд и пошагал вверх, прилипая подошвой к грязным ступеням, дверь была приоткрыта.

– Чтоб ты сдох, скотина! Мразь! Животное, гори в аду! – ещё с лестничной площадки я услышал надрывающийся голос матери.

– Захлопни свою членоловку! – проорал в ответ отец, с явными нотками наслаждения.

Когда я перешагнул порог, мой слух резанул звонкий женский смех, плавно переходящий в стон удовольствия. Не разуваясь, я прошёл через узкий коридор и оцепенел, в дверном проёме.

Голая жопа отца то приподнималась, то резко опускалась промеж голых коленей, под звуки рычания и вздохов. На его вспотевшей спине, врезаясь ногтями в плоть, лежали женские руки. Бутылка выскользнула из моих рук и разлетелась вдребезги, холодная влага попала мне на ноги, и по комнате поплыл мерзкий запах спирта и димедрола.

– Ебучий выблядок! – выпалил отец, слезая с голой женщины, которая смеясь, лежала на диване рядом с моей умирающей от рака матерью.

Удар в ухо на миг оглушил меня, а когда я пришёл в себя, я был снова заперт в ванной, а из комнаты вновь доносились, плач матери, проклятия отца и стон женщины, которая совсем скоро станет моей мачехой.

Старый расшатанный шпингалет уступил минут через двадцать. Яростные попытки вырваться из ванной, увенчались успехом, я, поскальзываясь на ступенях, быстро бежал вниз по лестнице, но куда? Единственный близкий мне человек лежал на кровати позади меня, практически потеряв рассудок, дожидаясь, когда закончатся земные муки.