Как только захлопнулась дверца, девушка сразу же отодвинулась на соседнее место, но ее ноги по-прежнему лежали на ногах Карпа.

— Какого черта, ты появился в моей жизни? — откидывает голову назад ударяясь макушкой о дверную карту. — Молись, чтобы там не было перелома. — Рычит, хватаясь за голову.

— В больницу! — кивает ожидающему водителю.

— В какую? — мужчина средних лет ловит его взгляд в зеркале заднего вида.

— В любую.

Настя жмурится от ноющей боли и проклинает весь мир. Лишь бы там не было перелома… все остальное она стерпит. Подсядет на обезболивающее. До помутнения рассудка она будет танцевать и ни за что не уступит своё место Кристине или кому-либо ещё.

Она так долго добивалась расположения Ирины Аркадьевны — их главного постановщика, что только перелом, и то, если он открытый, сможет остановить ее. Иначе ее жизнь рухнет. Сидя дома, находясь в одиночестве замкнутых стен, мерзкие мысли, воспоминания вернутся. Паранойя возьмёт своё. Изымет за упущенное время… Прошлое сожрет ее и не подавится.

Тринадцать месяцев. Ей практически удалось прийти в себя и это все благодаря роботе на износ.

А кто сейчас поможет ей не утонуть во тьме, поджидающей своего часа?

Карп.

Настя бросает короткий взгляд на парня, что не прекращая гладит ее колени смотря перед собой, и прикрывает глаза.

Он такой же, как и все… его затягивает процесс игры, когда жертва противится, отбивается. Стоит ему получить желаемое, он просто вытрет об неё ноги и уйдёт. Хорошо если уйдёт.

Дима, ее бывший, по началу не выказывал опасность. Был галантным, внимательным. Искусно запудривал мозги. Законопослушный гражданин, служитель закона, но «по ночам» он превращался в морального урода, любителя насиловать беззащитных девушек. Настоящий оборотень в погонах, которому не писан закон.

«— Тебе никто не поверит, маленькая сучка, — часто, после совершенного, он хватал девушку за волосы и любил напоминать: — я уважаемый человек. У меня кристально чистая репутация! Только посмей вякнуть. Попробовать как-то испортить ее — убью…»

Девушка морщится он удушливых воспоминаний, судорожно выдыхает.

— Больно? — Карп обеспокоено смотрит на неё, отдёрнув руки от колен. — Прости…

— Больно, — дернула головой в сторону, не желая смотреть на него. Злится.

В нем было что-то такое, от чего внутри становилось не по себе. И это не из-за того, что он бесцеремонно пробрался к ней в душ, за это можно сказать ему извращенное «спасибо». Пар оба знатно спустили. Нет, здесь другое… что-то неправильное, что-то не нужное.

Сейчас совсем не вовремя…

— Сорок седьмая больница. Думаю подойдёт. — Таксист паркуется и озвучивает цену. — Эта больница ближе всего.

— Пойдёт! — Карп кидает купюру на переднее пассажирское и выбирается из салона. Помогает Насти и тут же подхватывает ее на руки. Несёт ко входу.

Через полчаса девушке оглашают вердикт, от которого хочется умереть прямо на этой кушетке.

— Вывих голеностопного сустава. — Равнодушно чеканит доктор. — Боль и отек, исчезнут в течение десяти-четырнадцати дней. Полное восстановление связок наступит не ранее четыре-шесть недель. В течении этого времени рекомендуется избегать чрезмерной физической нагрузки: бегать, прыгать и танцевать — категорически запрещено! — мужчина снимает очки и внимательно смотрит на пару, ожидая наводящие вопросы.

— Вы уверены в диагнозе? — Настя недоверчиво хмурит брови. — Потому что я себя чувствую превосходно. У меня балет, главная партия…

Девушка поднимается с кушетки демонтируя отличную физическую форму, лишь невесомо цепляется за локоть рядом стоящего Карпа, кусая внутреннюю часть губы до металлического вкуса во рту. Боль никуда не исчезла и хочется выть в голос от неё. Но это не в Настиных принципах. Она не позволит одной травме разрушить свою жизнь. В прямом и переносном смысле.