На объявления в соцсетях никто не откликался, если конечно считать адекватных людей. Неадекватных Лекс предпочитал не считать.

Когда до оплаты следующих двух недель проживания оставалось всего два дня, Лекс стал шевелиться активнее. А иначе он наверное так и состарится, снимая эту чертову комнату с бабушкиным ремонтом и бумажными стенам, так как в присутствии Ала Лекс становился настоящей амебой. Мистика какая— то. Нет, нужно поскорее съезжать, ведь уже весна наступила, а он ни на шаг не сдвинулся. Ну то есть даже двух строк не смог связать, ни двух нот. Бессвязное бормотание на камеру не в счет.

Так как по карте было не понятно, но вынь да положь хотелось узнать, где те дома с толстенными стенами и высоченными потолками, Лекс в очередной раз отправился гулять по городу. Предварительно на той же карте он отметил себе несколько потенциальных мест, где такие дома могли бы иметься. Лекс пытался вспомнить подробности местности, которые он видел, пока Игорек вез его, но не мог. Видимо он тогда заснул. Ну оно и не мудрено, после того, как его покусал тот поганец, он толком не спал, но и не бодрствовал больше полмесяца.

Через несколько часов блужданий, когда Лекс остановился, чтобы внимательнее поразглядывать карту в только что вынутом из— за пазухи телефоне, искомое еще не было найдено, в то время, как потенциальных мест почти не осталось. Ну точнее было еще два, но они располагались хоть и недалеко от центра, но в совершенно противоположном конце города.

До дома было, в общем— то не ближе, чем до ближайшего из оставшихся мест, да и почти по пути и потому, немного пораздумывав, Лекс направился туда. А оттуда уж и до последнего рукой подать.

– Чем я занимаюсь? – бормотал Лекс, шагая по видимо через центральную площадь. – Я должен стихи писать, или музицировать. Или хотя бы видео записывать для вас, мои дорогие подписчики. И как вы меня только терпите, такого безалаберного и бесполезного товарища?

Тяжело вздохнув, он немного ссутулился, сунул руки в карманы и продолжил свое шествие. И бормотать продолжал.

– Нет, я конечно могу оправдаться тем, что был заражен, и теперь одержим, и поэтому меня одолела апатия, и попросту все валится из рук. Но этот Ал! Он тоже стал иным, но благодаря этому теперь круглосуточно что— то записывает или сочиняет. Чем я хуже? Вот я более чем уверен, что ему родные стены помогают. А может он и из меня энергию тянет. Нет, с этим надо заканчивать и как можно быстрее.

И Лекс зашагал быстрее. И поскользнулся. Пытаясь устоять изобразил такую растяжку, что и молоденькие гимнастки позавидовали бы, и матерые проститутки. И все же упал. Ногами вперед, и не приложился затылком об обледенелые и посыпанные свежим мартовским снежком плитки площади только благодаря броне в виде шапки и капюшона.

Когда звездочки, кружащиеся над Лексом, слегка померкли, и он сумел сфокусировать свой взгляд, то увидел разыскиваемый дом. Трехэтажный, длинный, с высокими красивыми окнами и фигурной крышей.

– Вот блин, – простонал Лекс, продолжая лежат. – Но с другой стороны, – он резко сел, – с всегда нахожу то, что ищу. Я всегда добиваюсь своего. Даже если в этом нет особой пользы. Но раз уж я даже пострадал немного, пока добивался своего, пойду хоть вокруг обойду, посмотрю, что там и как.

С этими словами он поднялся и уже не так торопливо зашагал вперед, ведь помимо затылка, он приложился еще и копчиком, хоть и там тоже имелись смягчающие обстоятельства в виде куртки.

Миновав проезжую часть улицы, приставным шагом преодолев заледеневший в вечной тени дома тротуар, Лекс вошел через арку во двор. Еще пока приближался к дому, он понял, что на самом деле это едва ли не десяток домов, построенных вплотную друг к другу. И в каждом таком доме, хоть номер и был один на всех, имелся вход. Двор был такой же длинный как и дом, и как и дом состоял из десятка маленьких двориков, заполоненных, несмотря на середину буднего дня автомобилями.