— А есть шуба? А то мне холодно.

На секунду она даже поверила мне.

— Шутить изволите, ваше высочество, — усмехнулась она и поцеловала меня, оставив на тумбочке молоко. — Спокойной ночи. И чтобы больше не рисковала своей и чужой жизнью.

— Обещаю, — сказала я уверенно, еще не зная тогда, сколько раз нарушу это обещание.

Как только мама вышла, я тут же выпила молоко и поднялась с кровати. Воспаление легких. Что это вообще такое? А если Яр умрет? Из-за меня умрет!

Я открыла створки окна и посмотрела на широкий карниз. Комната Ярослава через гостевую спальню. И добираться туда страшно, но по коридору опасно. Услышат.

Так что я, преодолевая страх, от которого пришлось избавиться, прыгая тулуп на льду, просто сняла носки и прошла по карнизу. Ярослав сидел на окне и, увидев меня, улыбнулся, а потом словно очнулся и широко раскрыл глаза.

Открыл резко створку. Я чуть не упала, но он снова подхватил меня и затащил в комнату.

— Вот же ты дура! — выплюнул Яр, осматривая меня со всех сторон. — Да еще и без носков.

— Они у меня с собой, — достала из карманов, попытавшись улыбнуться. И на всех обычно это действовало.

Мне прощали любые глупости. Но с Яром не получилось.

Даже обидно.

Он силой заставил сесть на свою расправленную кровать. Сам мне надел на ноги носки, несколько раз пригрозив, когда я захихикала от щекотки.

Потом он сел на кровать и тяжело упал на спину. Я невольно посмотрела на подросшего брата.

— Ну, ты и дылда! Вытягивали тебя там, что ли?

— Что со мной только не делали, — усмехнулся он и посмотрел на меня, закинув руку за голову. — А как тебя угораздило стать фигуристкой при твоей удаче?

— Мама привела. А что с удачей?

— Плохо с ней. Ты ж с пороком сердца родилась. Забыла?

Наверное, из памяти ребенка многое стирается со временем. Остаются самые знаменательные дни, как вот этот, когда Ярослав вернулся, и мы снова стали дружить, как раньше.

Но я не забывала никогда ни дня из тех, что провела под капельницей. Наверное, если есть на свете ад, то у меня он будет именно таким.

Под вечной капельницей. В больнице. В окружении медсестер и врачей. Так что день, когда это закончилось, я тоже помню. День, когда в нашем доме появился Ярослав.

— Ну, и что? Не умерла же. Чем не удача, — пожала плечами и нагло пошла копаться в его вещах. И сразу нашла то, что искала.

Яр и слова не сказал, когда я села за его стол, включила настольную лампу, чтобы открыть конверт.

Но читать было нечего. Пустой лист.

— Ты смеешься надо мной? Я так ждала твое письмо, а тут ни строчки.

— Ну, и правильно. Зачем письмо, когда я здесь?

И правда. Глупо обижаться. Но я все равно надулась и стала копаться в других вещах, иногда поглядывая на брата.

Тут были учебники, записи предметов, которые мы еще не проходим. И большинство на иностранном языке.

— Что такое воспаление легких?

— Пневмония. Ну, в общем, простуда, только очень сильная.

— А почему ты заболел? Тебе было плохо?

— Знаешь, да, плохо было, сознание терял, даже когда в туалет ходил, но у всего этого есть один большой-большой плюс.

— Ты дома, — догадалась я и повернулась, чтобы ему улыбнуться. Он так смотрел! Словно изучал меня. И мне это нравилось, пока я не задала вопрос. — Я стала красивой?

— Нет. Ты мелкая и курносая. Кто говорит, что ты красивая, льстят.

— Вот же ты! — кинулась я к кровати и взяла подушку. Кинула в него и не попала. — Ты же мой брат! Ты должен говорить мне приятные вещи.

— Нет, Мира. Я буду говорить тебе только правду. И давай спать, пока родоки не пришли разобраться, чего ты визжишь, как резаная свинья.

— Ярослав! Я не визжу! И я не свинья!