– Красивое имя, – улыбается он.

Исаков сразу мрачнеет. Густые брови съезжаются к переносице, а полные губы превращаются в тонкую линию. Мне даже кажется, что я слышу рык, зарождающийся где-то у него в груди.

– Чуть энергичнее, – грубо бросает Захар. – Невеста в своем платье на солнце упреет.

– Вьебу, Зак, – тихо говорит Лев, не поворачивая головы.

– Итак, Захар, – снова подает голос фотограф. – Ты становишься вполоборота, Римма упирается своим плечом в твое. Ребята, несите мундштук! – выкрикивает он своим ассистентам.

– Я не курю, – предостерегаю фотографа.

– Это не обязательно, Римма, – кокетливым голосом отвечает тот, и на моем лице расплывается улыбка. – Это всего лишь антураж для полноты образа. Курить при этом совсем не обязательно.

Мне подают длинный черный мундштук с прикуренной сигаретой, а когда Исаков становится вполоборота, я прижимаюсь своим к его плечу.

– Когда вся эта муть закончится, – произносит Захар тихо, – я этому фотографу вырву глаза и язык за то, что так смотрит на тебя.

– Ты больной, – шиплю я.

– Конечно, больной. Здоровый бы в тебя…

Я резко оборачиваюсь, и его речь прерывается. Не может быть, чтобы он имел в виду то, что я подумала.

– Что ты хотел сказать? – спрашиваю и чувствую, как заходится мое сердце от волнения.

Римма

– Смотри в кадр, Кудрявая, – грубо произносит Исаков, и я перевожу взгляд на объектив. Не знаю, какое выражение лица он запечатлеется на этом снимке, но незаконченная фраза Захара эхом звенит у меня в голове.

После фотосессии начинается сам праздник. На нем большая часть гостей нашего возраста, так что нам всем удается круто оторваться. До позднего вечера мы тусим под диджейские треки, при этом успевая участвовать в каких-то дурацких конкурсах, организованных Ксенией, и заливаться алкоголем.

Лев не отходит от своей новоиспеченной жены. Практически не выпускает ее из рук, только в случае крайней необходимости. И постоянно целует. В щеку, в висок, в макушку, в плечо, в губы. Повсюду, куда прилично целовать на публике. Особенно трогательно наблюдать за тем, как он водит своими губами по ее пальчикам, когда слушает кого-то или наблюдает за праздником. Это та-а-ак мило, что я таю.

Кто бы мог подумать, что Плахов может быть таким романтичным и бесконечно влюбленным? Он периодически что-то шепчет моей подруге, и она, краснея, улыбается.

Я даже начинаю думать о том, что тоже хотела бы пережить нечто такое. Чтобы мой мужчина так же трепетно относился ко мне. Чтобы не мог держать свои руки подальше и постоянно напоминал о том, как любит меня.

А еще на протяжении всей свадьбы фотограф бросает на меня многозначительные взгляды. Иногда подмигивает и постоянно посылает мне улыбки. Я одариваю его ответными, потому что он очень милый. Такой себе няшный медведь с налетом хорошо просчитанной брутальности в совокупности с хипстерским флером.

В какой-то момент он оказывается рядом со мной.

– Я Илья, – представляется и тянет руку для пожатия.

Надо сказать, я ожидала, что такой крупный парень будет сжимать мою ладонь сильнее, но он едва ли стиснул мою кисть, а потом почти сразу отпускает, только на мгновение цепляя кончики пальцев своими.

– Очень приятно.

– Как тебе праздник?

Мне едва удается удержать улыбку и не скривиться. Более банального вопроса нельзя придумать. Хотя, с другой стороны, а что он должен еще спросить? Понравился ли мне парный массаж с мамой на прошлой неделе? Или была ли комфортной вода в бассейне вчера?

– Все отлично.

– Да, организация на высшем уровне. Я успел сделать кучу классных снимков.

– Илья! – зовет его один из ассистентов.