«Мирзоев, я бы на твоем месте не могла уснуть. Ты слишком просто разбазариваешь деньги. Скоро займешь мое место на кассе, чтобы заработать на пропитание».

«Сколько беспокойства обо мне, Губастая. Да у нас прогресс. Ты меня радуешь».

Мне хочется завопить, что нет никаких нас, никакого прогресса и мы никуда не движемся, но я прекрасно понимаю, что, если ступила на скользкую дорожку, с нее уже не сойти. Завтра же поговорю с мажором, мне не придумать, в какие слова облечь свое предложение. Положусь на волю случая…

Ничего не отвечаю и засыпаю с тяжелым сердцем, а наутро сажусь к нему в машину с твердым намерением пойти дальше в наших недоотношениях.

– Ты не ответила на мое сообщение и оставила меня без пожелания спокойной ночи, – сразу же кидает мне в лицо обвинение, тесно сжав свои полные губы.

– Телефон сел, – вру без зазрения совести, даже не думая оправдываться или извиняться.

– Заряжай его, поняла? – приказывает как собаке, что меня изрядно коробит, и выкручивает руль, вливаясь в поток машин.

– Поняла, – бурчу себе под нос, ударяясь спиной о сиденье и обнимая плечи руками. У меня отвратительное настроение, и крайне сложно настроиться на разговор, который я прокручивала в голове с той минуты, как проснулась сегодня.

«Халид, сколько ты заплатишь за ночь?»

«Халид, я готова пойти дальше»…

«Халид, мне нужен по меньшей мере миллион, как я могу его получить?»

Всё не то, и меня адски бесит, что я оказалась в такой ситуации, но нет никого рядом, на кого я бы могла перекинуть свой гнев. По сути, мажор же не виноват в том, что случилось в моей семье, и я не имею права срывать на нем свою злость. Выпуская пар, через силу давлю из себя улыбку.

– Я вчера просто сильно устала, а еще не знаю, что сказать матери по поводу увольнения с работы. Она не обрадуется, подумает, что я что-то натворила.

– Ты можешь сказать, что работаешь в этой дыре, деньги же у тебя будут.

– Я не привыкла врать своим родным, – пытаюсь объяснить то, что он вряд ли поймет.

– Ты уже не маленькая. По-моему, ты не должна оправдываться перед своей матерью.

– У нас не такая семья, Халид, мы все доверяем друг другу и поддерживаем. Мама учила меня не врать, ведь всё тайное становится явным.

– Тогда просто скажи ей, что мы встречаемся, – жмет он плечами, словно ничего страшного в этом не видит.

– А мы встречаемся? – сжимаю края сиденья пальцами, настраиваясь на главный вопрос, который я должна задать.

Мажор окидывает меня внимательным взглядом, настолько проницательным, что мне кажется, он способен читать мои мысли, от него я тушуюсь и сижу с опущенной головой, не в силах смотреть ему в глаза.

– Ты бы предпочла говорить всем правду?

– Я бы предпочла никому ничего не говорить, – не вижу смысла кривить душой.

– Хочешь, чтобы я был твоим грязным секретом?

Мне настолько не нравится его тон, как он тянет слова и обшаривает всю меня взглядом, пробирающимся под одежду, что я малодушно молчу, трушу и не решаюсь озвучить свое предложение. Не сегодня. Не сейчас. Это перебор.

11. Глава 11

Ника

Мы «встречаемся» месяц, и мажор действительно становится моим грязным секретом, о котором не могу рассказать никому. К счастью, за рамки он не выходит. Но каждую ночь на меня наваливаются стыд, чувство вины и грусть. И только надежда на то, что спасу брата, помогает не захлебнуться горем и как-то выплывать на поверхность.

В один из похожих деньков, в выходной, решаю вывезти брата на прогулку в парк. Он располагается неподалеку, даже не надо ехать на автобусе. Просто переехать дорогу.

– А мороженое купим? – как обычно, спрашивает брат о своем любимом лакомстве, едва ввожу его кресло на зеленую аллею, где прогуливаются мамочки с колясками и влюбленные парочки.