И я поняла, что ничего безнадежного в твоем голосе нет, просто сухая констатация факта. И мне вдруг захотелось, чтобы оказалась права я, а не ты.

– Ну пусть будет, а? – проканючила я.

– Ну пусть, если тебе так хочется думать, – великодушно согласился ты.

– Но тогда вопрос что делать с теми десятью процентами, у кого понимание причинно-следственных связей так и не появится.

– Выселять в резервации.

– И водить туда экскурсии? – спросила я.

– Как в зоопарк, угу.

– Как-то невесело, – произнесла я, потому что мне и впрямь опять стало невесело от мысли, что даже если большинство «просветлятся», все равно останутся обычные несчастные люди.

Ты остановился. Повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. Мое сердце замерло и наконец-то выбравшись из ушей ухнуло куда-то к пяткам.

– Не нужно грустить. Ты же в силах жить свою жизнь так как хочешь.

– Счастливо? – почему-то шепотом спросила я.

– Да, – ты улыбнулся. – Счастливо.

– Нууу, наверное. Наверное, да, – протянула я. – В силах.

– Точно да. И сомневаться тоже не нужно. И жалеть. Тех кто как бы не в силах. Жалеть, спасать, помогать. Потому что это их жизнь. И выбор – не быть. Или хотя бы не пытаться что-то с этим сделать. Идем дальше?

Я кивнула. И мы опять пошли.

Был ли это флирт? Скорее нет. Была ли это муже-женская теплота? Точно да. Теплота – вот правильное слово той ночи. Мне было так тепло.

Часам к трем утра хмель окончательно выветрился, ужасно захотелось кофе. Ты нашел круглосуточную кофейню рядом – на Ордынке, заказал два стаканчика на вынос и пошел вымыть руки. А я плюхнулась за столик и стала пялиться на подсвеченную разноцветными фонариками улицу. Как оказалось – там была целая отдельная жизнь, которая мою блаженную улыбку приняла за призыв. В кафе ввалились трое пьяных покорителей столицы.

– Дэвушка, ты такая красивая

«Ну еще бы, не зря отдала кучу денег в супер-салоне», – раздался голос у меня в голове.

– Пойдем с нами, у нашего брата день рождения, он будет так рад такому подарку.

«Ничесе, подарить меня хотят – честь то какая».

– Зачем головой мотаешь? Почему не хочешь? Мы на стол накроем, песни будем петь…

«Охренеть, развлекательная программа намечается».

– Зря ты отказываешься. Мы же по-хорошему предлагаем. Ты тут одна совсем, а поздно уже, как ты домой пойдешь? Опасно. Вдруг обидит кто. А мы тебя не обидим. И утром тебя в метро проводим.

«Вот же джентльмены попались».

Мне стало понятно, что еще чуть-чуть и милое предложение отметить мифический день рождения мифического брата окончательно перейдет в разряд угроз. Я уж было открыла рот, чтобы внутренний голос стал внешним. И популярно объяснить, что я про них всех думаю. Но сделать этого не успела. Также неожиданно, как и в баре на тусовке, буквально из воздуха рядом со столиком материализовался ты.

– Мужчины, здравствуйте. Вы что-то хотели?

В твоем тоне была такая жесткость, а на твоем лице была такая сила, что трое нависающих надо мной пьяных придурков как-то моментально сдулись

– О, брат, мы просто говорим твоей женщине какая она красивая.

– Благодарю.

Ты посмотрел на меня

– Цитировать культовое кино не будем? – хмыкнула я.

– Не думаю, что Балабанов сейчас будет к месту, – ответил ты. И посмотрел на пришельцев: – Всего доброго, господа.

Они закивали в ответ как китайские собачки, которых ставят на приборную панель. А ты взял меня за руку и помог подняться.

– Готова продолжить прогулку?

Я молча кивнула. И мы, так и держась за руки, вышли из кафе – жить эту чудесную теплую летнюю ночь.

Мы бродили до рассвета. Москва на исходе лета была очень хороша – теплая, влажная, душистая, этакая чуть пьяная светская красавица в дымном платье с теплыми блестками фонарей. И мы просто шли, шли и шли. Держа ее и друг друга за руки.