А теперь представим, что какой-нибудь Рейсс или Кривицкий сдал бы Рихарда Зорге? Что тогда, война? А ведь предательство следовало за предательством. Как спасти ценнейших агентов, от которых зависели война и мир? Пришлось пожертвовать такими фигурами, как Артузов, Берзин, Карин – лучше перестраховаться…

В начале 1941 года Люшкова перевели в «Това кенку дже» («Бюро по изучению Восточной Азии»), являющееся филиалом японской военной разведки. В его обязанности входил анализ агентурных данных, материалов радиоразведки и пограничной разведки, а также показаний военнопленных и перебежчиков. Люшкову выдали новые документы на имя Маратова, обеспечили вооруженной охраной, нашли любовницу из числа японок, говоривших по-русски.

В течение 1941–1945 годов 2-й отдел Квантунской армии постоянно просил руководство Генштаба направить Люшкова в его распоряжение. Наконец, в июне 1945 года по приказу начальника 2-го отдела Генштаба Люшков на самолете был доставлен в Чаньчунь. Его поселили в гостинице под фамилией Ямогучи Хасимота. Затем на поезде отправили в Порт-Артур, откуда перевезли в расположение японской военной миссии в Дайрене, начальником которой был капитан Такеока Юсаки.

14 августа 1945 года имперский Генеральный штаб по приказу императора Хирохито объявил о капитуляции Японии, после чего 16 августа командующий Квантунской армией генерал Ямада Отодзо приказал своей армии сдаться. Судьба Люшкова, который становился ненужным свидетелем, поскольку знал множество секретов японских спецслужб, теперь находилась в руках командующего Порт-Артуром, начальника штаба обороны Квантунского полуострова генерал-лейтенанта Гэндзо Янагита, который с 1940 по 1943 год возглавлял Японскую военную миссию в Харбине и был помощником начальника военной разведки Квантунской армии.

Вердикт генерал-лейтенанта Гэндзо Янагита был предельно жестким. В своем кратком разговоре с капитаном Такеока Юсаки он сказал: «Если Люшков откажется от самоубийства, необходимо его ликвидировать».

19 августа Люшкова вызвали в здание военной миссии в Дайрене. Как показал позднее на допросе Такеока Юсаки, «я стал вести разговор о том, чтобы он покончил жизнь самоубийством, указав на безвыходность создавшегося положения. Но Люшков отказался от самоубийства и опять настоятельно требовал создать ему условия для побега. Я предложил пойти вместе с ним в порт, якобы подыскать подходящее судно, на котором он мог бы уплыть в Китай. Спустившись со второго этажа, на ступеньках к выходу во двор я быстро зашел вперед и внезапно из имеющегося у меня браунинга выстрелил ему в левую сторону груди. Он упал. Это было примерно в 11 часов 30 минут вечера».

После этого Такеока распорядился добить раненого. Начальник разведывательного отделения миссии Аримица Кадзуо выполнил приказ: «Я взял… пистолет и выстрелом в висок добил этого человека насмерть».

Сотрудникам миссии Такеока заявил, что «по приказу генерала Янагита был убит важный преступник, а сам этот факт является государственной тайной».

Рано утром 20 августа 1945 года солдаты привезли в местный военный госпиталь замотанный в простыню труп. По распоряжению начальника госпиталя Иосимуры Фумио труп был кремирован. Урна с прахом была доставлена в военную миссию, а оттуда, по распоряжению Такеоки – в один из местных буддийских храмов.

Так закатилась «звезда» Востока – и не только Дальнего…

Собака сильного хозяина любит, а слабого – кусает.

Малюта Скуратов

Побег Люшкова подвел черту под эпохой «революционного романтизма», когда стало ясно, что органы госбезопасности оказались захвачены «пассионариями» с российских окраин, которые способны только разрушать «до основанья» – никаких созидательных целей у них нет. Поэтому 17 ноября 1938 года вышло совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором говорилось: «Враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, проводили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, в особенности, засевших в органах НКВД».