– Ева Александровна? Я карту купила, а ещё я видела у входя в здание двух плачущих людей, думаю они идут к вам. Вы ведь любите беседовать с рыдающими людьми. – Татьяна стояла у входа в кабинет с огромным свитком бумаги, – Так, мы сейчас будим вешать карту?

– Нет. Спрячь её пока у себя и сделай чай с какой-нибудь успокаивающей травой.

– Травой? – Таня не двусмысленно улыбнулась.

– Прекрати. Ты знаешь, о чём я. Не знаю, с мятой или мелиссой, с чем там обычно пьют чай для успокоения?

– Ева Александровна, у меня нет ни травы, ни мелиссы, ни чая! Вы постоянно пьете кофе, как сумасшедшая, поэтому сейчас я беспомощна.

– Так найди чай! Не беси меня, только не сейчас!

– Ой, они уже идут. Удачи Вам!

Таня скрылась с огромным свертком бумаги, и Ева надеялась, что она ушла на поиски чая.

Через пару минут в холле приемной Тайнова увидела их: женщина, лет шестидесяти, находилась почти в бессознательном состоянии, глаза от постоянных слез заплыли, а на веках прослеживались следы поражения кожи от неоднократных протираний платком. Она еле шла и если бы не мужчина, который вел её под руку, то точно бы упала. Сам мужчина был либо ровесником, либо старше женщины на пару лет. Он абсолютно седой, невысокого роста, но подтянутый для своих лет человек. Мужчина не плакал, но всё его тело, лицо, движения показывали внутреннюю борьбу агрессии с бессилием от утраты любимого ребенка. Тайнова училась, как вести себя в подобных случаях, но не знала, как им помочь. Не знала, как можно помочь родителям, которые только что лишились своего дитя.

– Здравствуйте. Проходите.

– Марина Викторовна, Владимир Алексеевич, это следователь Тайнова Ева Александровна. Ева Александровна – это Марина Викторовна и Владимир Алексеевич, родители Светланы. – Ева поняла намек Вадима, теперь она знала, что жертву звали Светлана.

– Походите, садитесь, – Ева пригласила их в свой кабинет и, когда гости устроились, продолжила, – Я не понимаю на сколько вам сейчас сложно, и не пойму до тех пор, пока сама не стану родителем, но всё же, в данной ситуации, вы должны понять и меня, если хотите наказать убийцу вашей дочери. Я хочу его найти не меньше чем вы, на это у меня свои причины, но мне нужны ответы. Для этого я должна знать о вашей дочери всё, даже то, что, как вам может казаться, не имеет большого значения. Сейчас, именно в данную минуту, вы должны, ради своей дочери рассказать мне всё.

– Что вы хотите знать? – Первым, грубым, низким голосом, заговорил мужчина. Ева посмотрела на следователя Голова, так как она совершенно не знала историю жертвы, и Голова понял намёк.

– Расскажите нам о Светлане. Насколько мы знаем, она училась в государственном университете кино и телевиденья нашего города?

– Да, – продолжил отец, – Сколько помню, она всегда хотела быть актрисой, я этого увлечения не особо понимал, но мать всегда её поддерживала.

– А почему она приехала обучаться именно в наш город, а не осталась в Москве? Насколько мне известно, она первоначально поступила в Российский университет театрального искусства и доучилась там до второго курса. Почему она так резко ушла и перевелась сюда. – Голова говорил мягко, с тем сочувствием, с которым только мог говорить следователь, навидавшийся всего в своей жизни. Но Ева заметила одну деталь. Важную деталь. В тот момент, когда Голова говорил о переводе их дочери в университет в другом городе, плачущая мать буквально на секунду замерла и с силой сжала руку своего мужа словно, не давая ему наговорить лишнего. С другой стороны – это вполне мог быть нервный тик на фоне пережитых событий.