Ева открыла дверь в спальню и посмотрела на доску расследования своей жизни, доску расследования той ночи. Она смотрела на фотографию своей мамы в центре паутины красных и зеленых лент, ведущих от одной фотографии к другой, от одного куска газетной вырезки к другому. В такие моменты эта стена помогала ей найти уверенность в себе. Она смотрела на нераскрытое, на самое странное дело своей жизни и убеждалась, что больше не допустит нераскрытых убийств, больше не позволит себе что-то упустить, что-то забыть.

«Нет. Я права, – она смотрела на фотографию улыбающейся красивой женщины, – Ведь, я права, мама?»

Безмолвный ответ скрыла ночь.

***

Иногда Еве казалось, что Морфей её ненавидит. Он либо вообще не приходил, либо одаривал кошмарами. Она и сама не знала, что хуже. Мысли перемешивались, сплетались в паутину из фраз, дел и поступков, а она как маленькая мушка неистово билась в ней, пытаясь выбраться, но всё больше и больше погружалась в вязкий капкан.

Температура не спадала, а горло уже горело огнём. С ног до головы Ева покрылась холодным липким потом, от чего злилась ещё больше. Обессиленная, больная и истощенная от голодания Ева встала с кровати и пошла в ванную комнату, чтобы попытаться смыть с себя злость.

На полусогнутых ватных ногах она почти ползком добралась до крана со спасительной прохладной водой, почти открыла его, почти умылась, когда услышала раздражающе громкий звонок сотового телефона.

Во мраке квартиры, спотыкаясь и ругаясь, девушка на звук нащупала около прикроватного столика телефон:

– Следователь Тайнова слушает.

– Ева Александровна, здравствуйте! – девушка узнала голос Астахова, – Я понимаю, что время пять утра, но тебе… Вам… Да какого хера, тебе это понравиться. Ты же любишь всю эту непонятную чертовщину. Записывай адрес и приезжай, как можно быстрее.

***

Погода поменялась, стало заметно теплее. Ливень утих, а пронизывающий ветер сменился на легкий теплый бриз. Тайнова стояла возле дежурной машины ППС в кожаной куртке, черной майке и обтягивающих черных джинсах. Из подъезда вышел хорошо знакомый ей оперуполномоченный Зобов Денис Владимирович. Странный персонаж. Он был хорош собой и знал об этом, но его внешняя привлекательность никак не влияла на его умственные способности. Ева работала с ним один раз, и до сих пор считала его одним из лучших сотрудников убойного отдела полиции. Ему тридцать шесть лет, не женат, детей не имеет. Рост 189-192 сантиметра, атлетически сложенный обладатель широких плеч. Черные волосы, карие глаза, лицо покрывала черная щетина. Ничего особенного, но что-то в нём было не так.

Ева договорила с патрульным и пошла на встречу оперуполномоченному. Он улыбался во все свои тридцать два белых зуба, отвечать взаимной улыбкой у Тайновой просто не было сил:

– Здравствуй, Зобов, давай без званий, обрисуешь, что такого ужасного произошло, что меня сюда позвали?

– Лучше сама посмотри. Пойдём, я покажу тебе где квартира. Астахов с потерпевшей разговаривает, которая банку нашла.

– Какую банку?

– Криминалисты работают, они хотели забрать, но мы попросили подождать до твоего приезда.

Ева зашла в квартиру, заполненную людьми форме и без. Здесь были и участковый, и криминалисты, и сотрудник патрульно-постовой службы. В зале Тайнова заметила пожилую женщину, о чём-то разговаривающую со следователем Астаховым.

– Зачем он приехал? – Тайнова кивком головы указала на Астахова и прошла дальше по коридору.

– Я его вызвал. Он предупредил всех, если найду что-то необычное, совсем необычное, чтобы ему сразу звонили.

После всех приветствий Зобов проводил Еву на кухню. На голубоватом столе, расцветка которого лишь слегка напоминала цвет морской волны, на газете лежала отрубленная человеческая рука, и рядом на таком же куске газеты стояла банка, наполненная чем-то непонятным. С немым вопросом Ева посмотрела на Зобова: