Йоран вздыхает.

– Всё это дерьмо уже в печати, и СМИ звонят всё утро. Следи за сообщениями медиа, мы откроем специальную функцию для общественности, которая может что-то знать.

– Ну-ну, значит, психов тоже на мою голову. Спасибочки, – отвечает Йоран. – Этим могла бы заняться Харриет.

– Собираемся снова после обеда, если закончите раньше, приходите ко мне в кабинет, – прерывает его Маргарета, обращаясь ко всем. Элиас и Ракель встают.

– Я ухожу сегодня в четыре, чтоб вы знали. Больше никаких сверхурочных, – восклицает Йоран и выходит, не задвинув за собой стул.

Харриет осторожно вытаскивает телефон и пишет эсэмэску подруге:

Какое разочарование, заполучила в шефы Ведьму с Кислой Миной вместо мачо в униформе. Видимо, в заявление на работу вкралась ошибка. Что делать?

– Меня зовут Лена, – говорит сидящая в будке ресепшна женщина с крашенными в пепельно-русый цвет волосами, в коротком платье цвета жёлтых нарциссов и колготках в чёрно-белую полоску. На вид ей лет тридцать пять, но голос у неё писклявый, а во рту жвачка, из которой она надувает большой пузырь.

– Харриет.

– Я знаю. Только что получила твой пропуск, – отвечает Лена. Харриет берёт пластиковую карточку, которую ей протягивает Лена, и торопится обратно в свой кабинет. Была бы она посмелее, позвонила бы подруге. Но начинать первый рабочий день на новом месте с личных разговоров немного рискованно, вдруг кто зайдёт. Вместо звонка она отправляет Лизе эсэмэску:

Ты не представляешь, какой тут атас. После встречи с Ведьмой девочка на ресепшн оказалась жёлтеньким цыплёнком.

Она хихикает. Потом её накрывает волна тоски. Никого, с кем можно было бы поделиться своими мыслями, у неё, кроме Лизы, нет. Она садится в офисное кресло и крутится в нём, разглядывая комнату. Стены в грязно-белых обоях, напротив письменного стола видны следы снятой картины. «Полная противоположность уюту», – думает она и включает компьютер. На часах десять утра.

Когда она открывает дело, на экране мигает иконка нового сообщения. Пришёл файл с фотографиями Леннарта с места преступления и заявление в полицию, зарегистрированное приехавшим туда патрулём. «Хотя бы эти быстро работают», – констатирует она и открывает заявление. Свидетеля из службы ухода на дому зовут Бритт-Мари Перссон. Ей сорок девять лет, место жительства Валлокра. Согласно заявлению, она приехала в усадьбу Сундгудсет около семи вечера. Была она там и накануне, в пятницу, и звонила в дверь. Пакет с едой висел на дверной ручке. Когда в субботу она увидела, что пакет так и висит, она обошла дом. Под конец заглянула и в бывший хлев, дверь в который была приоткрыта.

Харриет чешет затылок в месте, где запутались её кудряшки. Её удивляет, что Андерссоны обратились за едой в службу по уходу на дому. Если бы она была такой богатой, как Дуглас Андерссон, то заказывала бы еду из ресторана «Ревень и Краб». Ресторан, правда, скромный, но зато там подают самые вкусные мидии, которые только можно себе представить. Раньше, прежде чем Пол, Ева-Лена и их дети начали каждое лето «оккупировать» дом отца, Эушен частенько туда наведывался. Сидел на веранде до самого закрытия, потягивал коньячок и смотрел на проходящие по проливу корабли. А если к нему присоединялась Ивонн, то на десерт они заказывали пирог с ревенем.

– Тут они посыпают пирог крошками миндальных орехов, вкуснятина, не удержаться, – оправдывалась Ивонн, доедая и тот кусок пирога, который полагался Эушену. У папы никогда не было слабости к сладкому.

Харриет набирает номер телефона Бритт-Мари. На линии какой-то треск, но после третьего сигнала в трубке слышится голос только что проснувшегося человека.