Приезжал даже сам губернатор Гениатулин. Он неожиданно зашёл в актовый зал, где размещался штаб, и сразу приступил к совещанию. Тут же был и начальник УВД, но я, признаться, не знаю его в лицо, и поэтому не обратил внимания (к тому же он был по гражданке). Гениатулин сказал, что краевая администрация поможет всем, что в её силах (стройматериалы, палатки и т.д.), давал указания по телефону различным ведомствам и советы, какую информационную политику вести.

Информации, впрочем, уже на сайтах выложено немало. Краснокаменская прокуратура дала информацию, наша информация непрерывно идёт, будет сюжет по читинскому телевидению.

Акция осуждённых была тщательно спланирована. Ночью в 3:30 они начали одновременно во всех общежитиях делать поджоги, а сами организованно с вещами вышли на улицу. Сгорело «всё», как сообщил один из порталов, а точнее: «здания общежитий отрядов, профилактория и оперативного отдела». Частично пострадала столовая. Фотографии, присланные с места события, красноречиво говорят, что огонь не щадил ничего. Пострадавших и жертв нет. Огонь потушен к восьми часам утра.

Ждём когда проснётся Москва. Управление загудит, как улей. Поговаривают, что ожидается приезд директора А. А. Реймера или кого-то из замов.

17 апреля, 2011

Мой друг, высококлассный юрист с огромным опытом работы в отделе по борьбе организованной преступностью и в контрразведке, давно ратует за самое широкое применение прибора «Полиграф» («детектор лжи») в отношении подозреваемых и обвиняемых. Дай ему волю, он бы всех загнал на «Полиграф» – и чиновников, и милиционеров, и политиков… Он уверен, что «Полиграф» обмануть невозможно. Я же склонен думать, что «Полиграф» – это всё-таки обыкновенная железяка, и доверять ей не стоит.

Поэтому когда мне сегодня в отделе собственной безопасности предложили пройти тест на «Полиграфе» на предмет коррупционной связи с правозащитным центром, я растерялся. А дело касается нашего скандально известного правозащитника и неутомимого борца за справедливость Виталия Черкасова. Дело в том, что судьба свела меня с Черкасовым, или Витамином Че, как мы с друзьями его называем, гораздо раньше, чем он стал правозащитником.

В 1996 году я пришёл на работу в редакцию «Резонанс» простым младшим лейтенантом, даже не имеющим высшего образования. Правда, у меня была справка об окончании трёх курсов юридического факультета Иркутского госуниверситета. Она-то и пошла в зачёт. Но на должность редактора меня не поставили, и я нашёл Черкасова, через одноклассника. Он тогда служил участковым, успел даже поработать в «полиции нравов» и даже привлечь к ответственности какую-то проститутку, чем очень гордился (довести дело до суда до него никто не мог). У него было два высших образования и опыт работы с прессой – он писал заметки на противопожарную тематику, когда работал в пожарной охране. И мы стали работать.

«Я увидел процесс изнутри, как делается газета. – Писал об этом времени Виталий. – Я расширил горизонты своего познания: раньше я имел представление о людях, отбывающих наказание, с позиции тех, кто сажает за решётку. Работая в различных подразделениях милиции, я был склонен не верить тому, что говорят осуждённые, а многие из них зачастую говорят о своей невиновности. Но, работая на этой должности, я понял, что не все так просто, что осуждённые могут быть и правы, и что многим из них действительно нужна помощь, в том числе и юридическая» («Резонанс», №23—24, 2004 г.)

В 2000 году он решил уйти из газеты, и редактором стал я. Виталий ушёл по доброй воле, просто у него были несколько другие планы в жизни. «В какой-то момент я понял, – объяснял он свой уход, – что мне нужно идти дальше. Была грусть расставания с коллективом. Но ничего не поделаешь. Я привык уходить, такой я по натуре. Я получил богатый опыт, работая в милиции и уголовно-исполнительной системе, сейчас это помогает мне в моей работе. Я организовал в Чите правозащитный центр, куда могут обращаться жертвы произвола правоохранительных органов. Пока мы на первом этапе развития, но дел, в которых нарушены процессуальные нормы очень много».