Как же развивался социогеном русского народа в его историческом центре – Москве? Политическое развитие в средневековой России в XIV–XV вв. проходило в обстановке сначала совместного «сожительства» в рамках одного государства и заимствования ценностных ориентаций в политической и социальных областях с Золотой Ордой, а затем уже борьбой с её осколками, а также с постоянным усиливающимся противостоянием с Великим княжеством Литовским, с Ливонским орденом, а впоследствии, и с войнами с Швецией. Поэтому Московское государство, постепенно складывается в форме разветвленной военной организации, главной социальной задачей которого является военное дело. Вся система экономической жизни России была направлена на поддержание обороноспособности страны. Этот принцип, заимствованный из политического наследия Чингисхана» определял характер власти в московском государстве, когда вся система принятия решений, и не только военных, сосредотачивается в руках одного государя. Этот восточный принцип «власти-собственности» стал наиболее значимым рефреном развития российской истории. При этом «власть – собственность» в Московском государстве сосредотачивалась в руках московского князя, и в его лице «…В государе – царе и великом князе всея Руси выступает власть единоличная с территориальным и политическим значением; он наследственный владелец всей территории, он правитель, властитель живущего на ней населения; его власть определяется целями общего блага, а не гражданскими сделками, не договорными служебными или поземельными отношениями к нему его подданных».[20]

Социально-экономической основой «власти-собственности» было неоспоримое право элиты на избыточный продукт, взимаемый в виде «ренты-налога». Весь результат экономической деятельности централизованно направляется в царскую систему распределения, а затем, расходится среди различных социальных слоев в тех параметрах, которые определяются степенью близости той или иной социальной группы к властным структурам. По мере постепенного упрочнения подобной социальной практики распределения социальных и материальных благ, постепенно проявляется тенденция приближенных к этому процессу лиц сделать институты подобного распределения и их формы (сначала земля, а затем, при Петре I и казенные заводы) своей собственностью. Однако этот процесс не превращает новообращенных хозяев в частных собственников, по крайней мере, в европейском смысле. К.Маркс, напомним, называл такую систему «азиатским способом производства».[21] Социальная структура раннего Московского государства, таким образом, внешне покоилась на старом, европейском фундаменте, а его наличие определяется долго сохраняемым институтом наследственного владения – «вотчины». Однако постепенно, в рамках повседневной социальной практики, она дополнилось видоизмененным азиатским, точнее, тюркским (по аналогии с турецкими «сипахами»), военно-служилым владением – «поместьем», которое давалось за службу князю, но не было наследственным владением. По мнению отечественных историков «… Этот факт сообщил всему строю Московского государства своеобразный характер. В других странах мы знаем государственные порядки, основанные на сочетании сословных прав с сословными обязанностями или на сосредоточении прав в одних сословиях и обязанностей в других. Политический порядок в Московском государстве основан был на развёрстке между всеми классами только обязанностей, не соединённых с правами. Правда, обязанности соединены были с неодинаковыми выгодами, но эти выгоды не были сословными правами, а только экономическими пособиями для несения обязанностей. Отношение обязанностей к этим выгодам в Московском государстве было обратно тому, какое существовало в других государствах между политическими обязанностями и правами; там первые вытекали из последних как их следствия; здесь, напротив, выгоды были политическими последствиями государственных обязанностей. Это различие отношения выражалось в том, что там сословные обязанности слагались с лица, отказавшегося от сословных прав; здесь, напротив, не позволено было слагать с себя обязанности даже под условием отказа от выгод, и часто обязанность оставалась на лице, не пользовавшемся соответствующими выгодами. Так, обязательная ратная служба в Московском государстве соединена была с поместным владением, но иному служилому человеку не давали поместья, если он и без того имел средство служить, владел достаточной вотчиной».