К примеру, рационально-эмотивная терапия предлагает освободиться от ложных и ограничивающих установок и мыслей, запечатленных в сознании. Но взамен предлагаются другие установки, возможно, и неплохие по содержанию, но если они лишены духовного основания, то рано или поздно приведут к новым проблемам. Укрепление позиций самости, своего «эго» как способа облегчить состояние клиента, приспособить его к мирской жизни, далеко отстоит от цели истинного исцеления. Такой подход правомерен при решении определенных частных задач, впрочем, как и любой другой психотерапевтический подход.

Позитивная терапия предлагает во всем видеть только хорошее. Но тут возникает важный вопрос: хорошее относительно чего? И если уже вопрос поднимается так, как его ставил Иван Карамазов у Достоевского, – о страдании невинных детей, о смысле страдания, то тут позитивный подход бессилен. Есть вопросы, на которые нам никогда не ответить без определенной доли лукавства, если земная жизнь для нас является абсолютной ценностью и мы отрицаем возможность существования нашей души в вечности.

Ответом на эти вопросы занимается теодицея, как она представлена в восточном христианстве.

Гештальт-терапия призывает человека к осознанному проживанию в настоящем, в нахождении состоянии здесь и сейчас. Такое состояние способно освободить человека от тревоги, от маловерия, от желания постоянного контроля над ситуацией. Оно одновременно является и целью исцеленного сознания.

Но и это не ново. Призыв Господа к проживанию каждого момента своей жизни осознанно, без тревоги и того, что мы называем многозаботливостью, знаком нам из Нагорной проповеди: Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? (Мф. 6:25–26).

Господь предлагает нам заменить беспокойство на надежду; исцелиться от маловерия и недоверия Божиему Промыслу о нас. Это то, что спасает человека от отчаяния и уныния в минуты скорбей и испытаний. Это то, что позволяет человеку выходить из состояния суженного невротического сознания и быть способным увидеть возможности и дары, которые Господь ему посылает. Понять эти слова Христа по-настоящему может тот, кто опытно переживал состояния здесь и сейчас.

К обретению такого состояния как нормы бытия нас призывает святоотеческая аскетика. Само по себе умение проживать каждый момент жизни в состоянии здесь и сейчас означает исцеление от невроза. Но прийти к этому состоянию в его полноте – это значит освободить свой ум от внутренней невротической болтовни, прийти к внутреннему молчанию, к тишине. Это состояние в исихазме принято считать высшей формой молитвы. Святые в своих творениях уделяют много внимания описанию путей достижения этого состояния.

Сказкотерапия тоже не нова. И корни ее произрастают еще из Ветхого Завета. Если коротко, то это – обучение способу, позволяющему нашему мышлению проникать в глубь смысла притчи и прилагать эту притчу к своей собственной жизни, к актуальному состоянию своего бытия. И это то, чему мы обучаемся, размышляя над чтением Ветхого Завета и Евангелия, святоотеческих писаний, слушая воскресные проповеди в храмах. Не больше ли эта тысячелетняя мудрость того, что предлагается «сказкотерапевтами»?

Таким образом, беря к рассмотрению любое положительное направление психотерапии, мы можем увидеть, что основой его является какая-то часть, входящая в полноту христианского мировоззрения именно как часть, как фрагмент. И именно благодаря этому оно (это конкретное психотерапевтическое направление) способно временами давать облегчение человеку, решать его конкретные, частные задачи. Но в то же время именно поэтому светская психотерапия так плохо справляется с задачей, которую мы обозначаем как глубинное исцеление от невроза.