Однако это ожидание не оправдалось. Попросту невозможно предъявить тесную связь между предполагаемым психическим и установленным анатомическим гермафродитизмом. У инвертированных часто встречается общее ослабление полового влечения в сочетании с легкой анатомической атрофией органов (см. указанную работу Хэвлока Эллиса). Так бывает зачастую, но отнюдь не всегда или хотя бы в большинстве случаев. Посему надлежит признать, что инверсия и соматический гермафродитизм в целом независимы друг от друга.

Кроме того, придается большое значение так называемым вторичным и третичным половым признакам и указывается частое их присутствие у инвертированных (см. работу Эллиса). Разумеется, здесь также многое верно, однако нельзя забывать, что вторичные и третичные половые признаки одного пола очень часто встречаются у противоположного пола. Они служат указанием на гермафродитизм, хотя их нисколько не затрагивает смена сексуального объекта применительно к инверсии.

Психический гермафродитизм обрел бы воплощение, происходи наряду с инверсией полового объекта, по меньшей мере, изменение прочих душевных свойств, влечений и черт характера в противоположные, направленные на другой пол. Но лишь у инвертированных женщин мы встречаем подобную инверсию характера с какой-либо регулярностью; у мужчин же с инверсией сочетается полнейшая душевная маскулинность. Если настаивать на существовании психического гермафродитизма, необходимо добавить, что его проявления в различных областях отмечены только незначительной взаимной обусловленностью. Впрочем, то же самое относится к соматическому гермафродитизму; согласно Хальбану (1903)[17], случаи недоразвитости или атрофии органов и вторичные половые признаки встречаются во многом независимо друг от друга.

Теория бисексуальности в своей простейшей форме была сформулирована одним из представителей инвертированных мужчин: «женский мозг в мужском теле». Но мы не ведаем особенностей «женского мозга». У нас, следовательно, нет ни потребности, ни права подменять психологическую задачу анатомической. Объяснение, предложенное Краффт-Эбингом, видится более корректным, нежели объяснение Ульриха[18], но они мало чем различаются по своей сути. Краффт-Эбинг (1895) считает, что у всякого индивидуума бисексуальная предрасположенность обеспечивает наличие мужского и женского мозговых центров наряду с соматическими половыми органами; эти центры развиваются только к пубертатному периоду, по большей части под влиянием независимых от них по своим задаткам половых желез. Но сказанное относительно мужского и женского мозга применимо для мужского и женского «центров»; кроме того, у нас нет ни малейших оснований допускать для половых функций существование отдельных участков мозга («центров») – как, например, для речи[19].

Тем не менее из этих рассуждений можно сделать два вывода. Во-первых, бисексуальная предрасположенность так или иначе связана с инверсией, пусть мы не знаем, в чем, кроме анатомического строения, состоит эта предрасположенность. Во-вторых, нужно работать с нарушениями, которые воздействуют на половое влечение в ходе его развития.

Теория психического гермафродитизма предполагает, что сексуальный объект инвертированных противоположен сексуальному объекту нормальных людей. Инвертированный мужчина, утверждает она, схож с женщиной в том, что не может устоять перед очарованием маскулинных свойств, равно душевных и телесных; он ощущает себя женщиной в поисках мужчины.

Это верно в отношении целого ряда инвертированных, однако данное утверждение не открывает нам истинного общего свойства инверсии. Не подлежит сомнению, что значительное число инвертированных мужчин сохраняет психический характер мужественности, обладает сравнительно немногочисленными вторичными признаками противоположного пола и в своем половом объекте ищет, в сущности, женские психические черты. Будь по-другому, не представлялось бы возможным объяснить тот факт, почему проституированные мужчины, предлагающие себя инвертированным, – сегодня, как в древности – во всех внешних проявлениях копируют женщин в одежде и поведении; ведь такое подражание должно было бы оскорблять идеалы инвертированных. У греков, у которых среди инвертированных встречаются самые мужественные мужчины, вовсе не мужественный характер мальчика, а его телесное сходство с женщиной, а также женские душевные качества – робость, скромность, потребность в наставлении и посторонней помощи – разжигали любовь мужчины. Едва мальчик становился взрослым, он переставал быть сексуальным объектом для мужчины и сам становился, быть может, любителем мальчиков. Следовательно, сексуальным объектом в этом случае, как и во многих других, является не лицо того же пола, а тот, кто сочетает в себе качества обоих полов; наблюдается компромисс между позывом к мужчине и позывом к женщине при сохранении условия мужественности тела (гениталий). Таким образом, сексуальный объект выступает своего рода отражением собственной бисексуальной природы