– Наверное, с дороги «устала», – предположил Владимирыч, не придавая этому большого значения, и добавил тихо: – Рабочая, видно, голос тренирует.

Расположившись в охотничьем домике в полутора километрах от базы, решились заняться нашим добром. Взяли корзину и пошли на речку подготавливать утку. По дороге к реке, вдыхая пронзительный весенний воздух, наслаждались весенними запахами природы, щебетанием птиц и быстрым таянием снега под тёплыми солнечными лучами. И вот момент истины – открываем корзину, а там, как жар-птица, чёрная с хохолком голова с залысинами, шипит и кивает. Вот это подарок, вот это сюрприз! Минутное молчание.

– Индоутка, – сказал я Владимирычу, – а ты всё: «Голос тренирует, рабочая»…

Несмотря на наши разочарования и обдумывания, что делать, утка принялась прихорашиваться, чистить перья, купаться. Вот номер, одно радует: перед охотниками не опозорились, повезло. Перебрав все мысли, которые только могут прийти в этом случае, вспоминаю разговор Владимирыча по мобильнику в момент договора о приобретении утки. Проскочила фраза: «Нам бы утку для охоты. Да, любую». Пока вспоминал, товарищ мой уже прогуливался с нашей уткой вдоль берега, удерживая её за поводок, как настоящий горожанин на выгуле собаки, разговаривал с ней о чём-то своём.

Наступил долгожданный вечер, после ужина легли отдыхать с привычными для нас поговорками: «Утро вечера мудренее», «Что Бог ни делает, всё к лучшему». «К какому тут лучшему», – подумал я и от усталости уснул.

Крепкий сон нарушил звонок будильника, сигнализируя о подъёме и подготовке к выходу. Темнота не мешала расставлять профили, только холодная вода, обжигая руки, напоминала о ранней весне. Высадили наше чудо, ничего не поделаешь, выхода нет. Укрылись в шалаше и в ожидании долгожданного начала наблюдали, как восход зажигал ярко-красными цветами раскатистые волны реки. Шипение нарушило утреннюю тишину, смех разбирал, просто не удержаться, начинаем понимать, что наша уточка замерзает, трясётся, купается и тонет. Свист крыльев чирка-свистунка заставил приготовиться, однако расстояние, куда подсел селезень, было метров пятьдесят. Смотрим на утку, а у неё уже одна голова из-под воды торчит, плавает вокруг кружка, как подлодка с перископом. Чирок не выдержал, снялся с места и приблизился к утке на расстояние верного выстрела. Громкий раскат выстрела прервал его движение. Владимирыч поздравил меня с полем и сказал: «Надо утку спасать, тонет, зараза». Приблизившись на лодке к нашей подсадной, смеха не сдержали. Наша помощница самостоятельно забралась на корму лодки, как в песне у Владимира Высоцкого «Скалолазка», цепляясь лапами, словно по скалам, затем нырнула в ноги Владимировичу, трясясь от холода. «Признала хозяина», – сказал я, рассмеявшись. Мы подобрали селезня, поплыли к берегу. Укрыли маскировочной сетью утку, рассматривали трофей.

Время подходило к полудню. Собрав профили и усадив утку в корзину, пришли на базу. Спустя некоторое время позвонили Владиславу Владимировичу, похвалились добытым трофеем и после небольшого отдыха поехали домой. По пути завезли индоутку хозяевам, сказав, что подсадная работает отменно, улыбнувшись друг другу, расстались. Этот урок нам запомнился надолго, как говорится, доверяй, но проверяй.

Как-то в середине осени я позвонил брату Максиму, заядлому охотнику по птице, и пригласил его пройтись по знакомым местам. Договорившись о встрече, я собрал всё необходимое. Ещё раз созвонился с ним, предлагая свой план завтрашней охоты, рассказывая в цветах и красках наши действия. Выезд был ранним, с расчётом, чтобы успеть на утреннюю зорьку. В дороге спать не хотелось, а увидев сидевшую на обочине лисицу с горящими от отблеска фар глазами, мы оживились. К месту прибыли по темноте. Звёзды и полная луна освещали нам дорогу до реки. Пытаясь перейти на противоположный берег через упавшее дерево, подсвечивали путь фонарём. Шаг за шагом страхуемся шестом, продвигаемся вперёд. Со стороны мы были похожи на канатоходцев под куполом цирка, боявшихся сорваться вниз.