Похороны Романа Брюса положили начало традиции захоронения комендантов Петропавловской крепости на специальном кладбище рядом с Петропавловским собором, у его алтарной стены. Позднее кладбище стало называться Комендантским. Здесь преданы земле девятнадцать из тридцати двух комендантов крепости. И первым был Брюс.

В истории более известен старший брат Брюсов – Яков Вилимович. Он был одним из образованнейших людей своего времени. Яков Брюс получил хорошее домашнее образование и рано пристрастился к наукам. В 1683 году он был записан в «потешное войско» Петра I, а с 1689 года стал неразлучным спутником царя. Вместе с Петром он был во всех его основных военных походах, в Полтавском сражении командовал всей русской артиллерией. Блестящий математик и астроном, Брюс был назначен сенатором и президентом Мануфактур– и Берг-коллегий. В его ведении находилась Московская гражданская типография. Вероятно поэтому фольклор приписывает Брюсу авторство так называемого Брюсова календаря, выпускавшегося в Москве в 1709–1715 годах. Между тем, согласно одной малоизвестной легенде, Брюс к нему не имел никакого отношения и в лучшем случае, как мягко выражаются некоторые исследователи, «принимал участие в его составлении», что при ближайшем рассмотрении оказывается обыкновенным редактированием.

В Петербурге Яков Брюс слыл магом и чародеем, чернокнижником и волшебником. До сих пор можно услышать легенды о хитростях, которые он «знал и делал». Сохранилось предание о том, что однажды он смастерил механическую куклу, которая могла сама двигаться и даже говорить. Некоторые даже уверяли, что видели, как «лунными ночами Брюс разговаривает с куклой и она ему отвечает. Куклу Брюс будто бы подарил Петру, да вот пропала она как-то. И чертежей никаких не сохранилось. Но разговоры о том, что Брюс может изготовить механического двойника Петра I «с целью оживить обожаемого им Петра», долго не сходили с уст петербуржцев.

А еще чернокнижник Брюс «додумался и до того, что хотел живого человека сотворить, заперся он в отдельном доме, никого к себе не впускал. Никто не ведал, что он там делал, а он мастерил живого человека». Человека Брюс решил изготовить полностью из цветов. И, как утверждает легенда, работа уже приближалась к благополучному завершению, оставалось только вложить в тело «душу живую». Но тут на беду об этой затее узнала жена Брюса. Она заглянула в дверную щель и пришла в ужас, увидев свою соперницу. Вышибла дверь, ворвалась в комнату и начала крушить сделанную из цветов девушку. Та и разрушилась.

Брюс умер в 1735 году, на целых десять лет пережив своего императора. Однако фольклор пренебрег этим историческим фактом ради еще одного выразительного штриха в характеристике столь необыкновенного человека. Сохранилось предание, что, умирая, Брюс вручил Петру I склянку с живой и мертвой водой. Если царь пожелает видеть его ожившим, будто бы сказал чернокнижник, пусть спрыснет труп его этой водой. Прошло несколько лет, и Петр вспомнил о брюсовой склянке. Он велел вскрыть могилу чародея. К ужасу присутствовавших оказалось, что покойник лежит в могиле словно живой. У него даже выросли на голове длинные волосы и отросла борода. Царь был так поражен увиденным, что велел скорее зарыть могилу, а склянку разбил.

Приблизительно в одно время с потомками Брюсов из Шотландии прибыли и потомки одного из крупнейших русских полководцев, генерал-фельдмаршала, князя Михаила Богдановича Барклая-де-Толли. В XVII веке предки полководца, происходившие из древнего шотландского рода, будучи ревностными сторонниками Стюартов, подвергаются преследованиям на родине и вынуждены эмигрировать в Лифляндию. Известно, что дед Барклая стал бургомистром Риги, а отец начинал воинскую службу поручиком русской армии. Самому Барклаю уже в детстве предсказывали славное будущее. Сохранилась легенда о том, как однажды родная тетка трехлетнего Миши прогуливалась с ним по Петербургу в карете. Мальчик прижался к дверце кареты, которая неожиданно распахнулась. Барклай выпал. В это время мимо проезжал граф Потемкин. Он остановился, вышел из экипажа, поднял мальчика и, «найдя его совершенно невредимым», передал испуганной тетке, будто бы сказав при этом: «Этот ребенок будет великим мужем».