Бойко, как и я, был родом из Львова, но на этой почве у нас не возникло ни дружбы, ни общих интересов. Он был грамотным производственником, должности соответствовал, но способностей к науке не имел. Возможно, мне пришлось бы помогать ему в кандидатских делах, но как раз в это время он поссорился с руководством по квартирному вопросу, уволился и уехал с семьей во Львов. Именно этим я объясняю, что в справочнике он указан не среди авторов разделов, а только в длинном списке участников работ, преимущественно технических помощников.

20. Голубев В. А., Дженюк С. Л., Жевноватый В. Т., Малахов Н. Ф. Метод прогноза обледенения рыбопромысловых судов различных типов в северных морях // Труды ААНИИ. 1987. Т. 410. С. 26–37.

22. Дженюк С. Л. Климатология обледенения надводных объектов в Баренцевом море // Полярная метеорология на службе народного хозяйства. Тез. док. Первого всесоюзного совещания. Мурманск, 1987. С. 55–56.

31. Дженюк С. Л. О возможной интенсивности обледенения стационарных сооружений в Баренцевом море // Природа и хозяйство Севера. Вып. 18. Мурманск, 1994. С. 92–102.

К счастью, я ни разу не попадал в это опасное явление в своих немногочисленных плаваниях (волны все-таки видел, хотя и не самые штормовые). Заявка на прогностическую тему была организована с подачи Жевноватого его другом Н. Ф. Малаховым из института «Гипрорыбфлот». Такие контакты с производством тогда очень приветствовались. Идея Жевноватого по виду была разумной – объединить прогнозы волнения по моей модели, пятидневный прогноз температуры воздуха по методике нашего отдела метеорологии и эмпирические формулы нарастания льда на поверхностях судна в зависимости от этих двух факторов. В реальности методы оказались несовместимыми, но некий эмпирический гибрид у меня получился, а В. А. Голубев подобрал аппроксимации формул и запрограммировал их.

Какие-то результаты этих расчетов были гарантированы, а организовать их проверку всё равно было бы нельзя, поскольку в зону реальной опасности малые суда категорически не должны заходить, а если они там все-таки окажутся, экипажу будет не до измерений скорости нарастания льда. Но акт внедрения от заказчика был получен, лично мне понравились наш отчет и статья с такими мало совместимыми терминами, как «полином Лагерра» и «мидель-шпангоут».

«Можно вспомнить опять – ах, зачем вспоминать – как ходили гулять по Фонтанке». Но для нас это были всего лишь скучные зимние командировки с отчетами на итоговых сессиях Арктического и антарктического института

Наш доклад по этой теме был допущен на итоговую сессию ААНИИ, и сделать его поручили мне. Это было мое второе и последнее выступление в знаменитом Белом зале Шереметьевского дворца (еще несколько итоговых сессий в том же зале я посетил в качестве ученого секретаря филиала). Уже в наши дни, в 2011 году, я побывал в музее Ахматовой в Фонтанном доме, думая, что он как-то привязан к дворцовым помещениям. Оказалось, однако, что этот музей занимает только внутренний флигель, а во дворце размещена совсем другая экспозиция.

В прошлом попасть в этот флигель можно было только через проходную ААНИИ, и в музее выставлен известный из мемуарной литературы пропуск Ахматовой, в котором в строке «должность» написано «жилец». Похоже, что миры науки и поэзии в то время никак не соприкасались. В многочисленных известных мне мемуарах полярников нет ни одного упоминания о хотя бы случайных встречах с великой поэтессой в здании института. Но и в ахматовской литературе, включая трехтомник Лидии Чуковской, нет признаков ее интереса к полярной науке.