Когда мамы не стало, папа заскучал. В то время он жил в деревне Никифорцево, где Наташа имел шикарную (но очень дорогую в эксплуатации) усадьбу. Стали думать о переезде снова в Вощажниково. Папа ухватился за эту мысль. В Вощажникове стоял старый родительский дом, в котором уже, вследствие ветхости, было небезопасно жить. Теперь на этом месте стоит новый дом, который обходится значительно дешевле, и папа в нем почувствовал себя существенно лучше. Когда разбирали дом старый, имели в виду, что он полон всяких нераскрытых тайн (о них я расскажу позже). Там находили всякие интересные вещи и старые монеты, но тайны так и не были раскрыты. Какие же это тайны? Их три. Первая: дядя Леня, бабушкин брат, привез с фронта пистолет ТТ. В какой-то день, потеряв осторожность, мужчины решили на пруду пострелять уток. Поступок не остался незамеченным, приехала милиция. Пистолет они не нашли. С тех пор ничего не знаем о нем и мы. Вторая тайна: дедушку раскулачивали. О том, что его будут раскулачивать, он знал, а значит, скорее всего, самое ценное спрятал или зарыл. Тоже не нашли. И, наконец, у папиного брата, Аркадия, в конце жизни стала развиваться мания преследования. Ему стало казаться, что его хотят убить. А поскольку он был очень грамотным инженером, то начал кустарно изготовлять для себя различные миниатюрные пистолеты, типа «стреляющая ручка». Папа видел у него один такой. Этого тоже ничего не нашли. В азартном порыве раскрыть эти тайны, я нашел человека, у которого есть профессиональный металлоискатель. С его помощью он находил у себя на участке, в черте города Ростова, много старинных монет и других ценных вещей. Он был готов приехать к нам и поискать. Но в этом во всем был один существенный минус. Обнаруженные таким способом вещи ТРЕБОВАЛОСЬ ВЫКАПЫВАТЬ. Это и сыграло ключевую роль. Хозяйка дома и участка, моя сестра Наташа, сказала «Я перекапывать участок не дам». Действительно, там стриженый газон и посажены деревья. А тайны, ну их! Так и живем.

П.С. У этого очерка есть продолжение. Когда я переслал еще сырой его текст Эмилии (дочке старшей маминой сестры), она мне ответила и, неожиданно для меня, раскрыла секрет, как папа бросил пить.

Пишет Эмилия: «А дело было так. Варя была в доме отдыха, Наташа приехала из Москвы, она поступила в институт, день был 2 августа (день рождения Наташи). Саша как всегда был в подпитии, расплакался, что ничего не может подарить Наташе, на что она ответила, что он может сделать ей подарок. Саша пообещал сделать всё, что она попросит. Наташа сказала – брось пить, это будет самым большим подарком. Саша сразу ничего не ответил, через несколько часов подошёл к Наташе и сказал, что он согласен, только она должна помочь – закрывать дверь снаружи, чтобы он не вышел (у вас есть такой запор). Он бился 2 недели (может больше). Варя приехала из дома отдыха. Саша сказал, что больше не пьёт, она не поверила, но потом всё увидела сама. Вместе сходили к Румянцеву, Сашу восстановили в муз. школе. Больше спиртного он в рот не брал, я потом говорила с ним, как он это перенёс. Он сказал, что было очень тяжело, порой бился головой о стену, хотел всё прервать, но сдержался. Потом на моей работе, если кто говорил, что алкоголизм не вылечить, я всегда этот случай приводила в пример. Сильная воля и данное слово могут свернуть горы».

Школа и школьники

Наконец, 1 сентября 1962 года я пошел в школу. Помню этот день. Мама вела меня за ручку по дорожке, которая пролегала вдоль школьного сада. Он был через дорогу от школы. Наши дороги пересеклись с другой парой (мама и сыночек). По росту они были аномально маленькие и мама и сын, и жили, я потом узнал, на улице Достоевского, рядом со школой. Это был Володя Виноградов, хороший парень, хоть и не хватал звезд с неба. Мы с ним проучились с 1 по 10 класс. Сейчас он жив, хотя здоровье не очень (сердце). Я иногда его вижу. Да, я не сказал, в первый класс я пошел уже из новой квартиры на улице Спартаковской, которую, наконец, по очереди получила наша семья. В этой квартире я живу и сейчас. Все, чем я разжился, находясь на военной службе, я оставил детям. А они далеко. А эту квартиру мне оставили родители. Мамы уже нет, а папа, 94-летний бодрячок, проживает в доме младшей сестры в селе Вощажниково Борисоглебского района. У него там отдельная комната. Но вернемся снова в 1962 год. Класс у нас получился дружный, но не без проблем. Как и в любом другом классе, у нас были свои звезды и свои хулиганы. Хулиганами я считал Толю Зайцева, Толю Каштанова. Они принадлежали к каким то уличным группировкам, и в школе с ними постоянно что-то случалось. Или они кого-то били, или их били. Каштанов курил и пускался с раннего детства во все тяжкие. Толю Зайцева, помню, подстерег в подъезде школы какой-то большой парень, далеко не ученик, и выбил ему передние зубы. Мне Толя запомнился тем, что хорошо играл в хоккей, пожалуй, лучше всех. В школе зимой у нас устраивались чемпионаты по хоккею с шайбой, и была своя коробка. Наш класс тоже выставлял команду, но это было уже в классе 6-7. В команде кроме Толи был еще другой ас – Женя Ваганов. Я тоже был в составе команды, но не на первых ролях. А играть в хоккей я очень любил. Рядом с нашим домом есть маленький пруд. Это он сейчас кажется маленьким, а тогда это был большой пруд: на нем стояло двое ворот, и кипели хоккейные страсти. Хоккейный период длился от школы и до темна. Спасали коньки-сапожки, которые мне купили родители. Но все равно, по прибытию домой меня каждый раз ожидали две проблемы. Первая: я никак не мог повернуть замершими руками ключ замка. Вторая: когда я преодолевал первую проблему и садился на стул, чтобы снять коньки, после чего никак не мог встать. Хоккей, я считаю, привил мне выносливость, которая помогла мне справиться с трудными курсантскими буднями в военном училище.