В литературных текстах, восходящих ко времени III династии Ура, содержатся весьма близкие определения159. Среди эпитетов Нанны/Дилимбаббара: diĝir u_>4-da su_>3-ra_>2-aĝ_>2 bi_>2-mu_>2-mu_>2 «Бог света, обновляющий свой свет» [ETCSL, 2.4.5.3: 9]. О его положении на небе сказано: ^>dnanna an-gin_>7 su_>3-ra_>2-e «подобно небу Нанна удален (от земли)» [ibid., 4.13.11: 1–3]. О его неизменном пребывании на небе: en u_>4 an-na ul-le-še_>3 nam-gub «Господин, небесный свет, ты навсегда установлен» [ibid., 4.13.12: 21].

В «Большом списке богов» (и в других аналогичных списках) встречаем ряд названий и эпитетов, относящихся к лунному божеству как к небесному светилу. В числе этих названий: mul-an-na «Небесная звезда», ^>dBU.NIR = ^>dXXX ša nipḫi «Бунир = Син (при своем) восходе», ^>dĝeš-nu_>11-gal «Великий свет». Некоторые названия имеют поэтический или мифологический характер, например: ^>dgi_>16-sa-an-na «Сокровище неба», ^>dḫe_>2-du_>7-an-na «Украшение неба», ^>dma_>2-gu-la-an-na «Великий небесный корабль»160, ^>dmen-dara_>3-an-na «Великая корона неба», ^>dušumgal-an-na «Небесный дракон»161. Общим в этих определениях является то, что Нанна/Син в них трактуется как божество, связанное с небом.

В источниках, относящихся к III тыс., отсутствуют свидетельства о наблюдениях и мифологическом осмыслении лунных затмений. Самый ранний известный нам текстовый пример использования слова an-gi_>6 «затмение», содержится в литературном каталоге из Ниппура, датируемом эпохой III династии Ура. При этом из самого текста неясно, о каком затмении, лунном или солнечном, идет речь [ETCSL, Text 0.1.1: 4]. Однако в старовавилонский период лунные затмения уже активно использовались в астрологических предсказаниях [Koch-Westenholz 1995, p. 36–39; Hunger, Pingree 1999, p. 7–8; Rochberg-Halton, 1988, p. 19–22] (см. ниже в этой гл.). Мы не знаем, чем объясняется это странное обстоятельство – полное отсутствие упоминаний о затмениях в шумерских текстах. Дальнейшие исследования, хочется думать, прольют свет на этот вопрос.

Символом лунного божества на печатях и керамических изделиях был месяц. Это один из самых древних астральных символов. Изображался, как правило, рогами вверх в верхней части печати162. Он встречается на печатях из региона Иранского Нагорья уже в IV тыс. [Amiet 1961, fig. 146, 147] (рис. 14, 15), но в самой Месопотамии ясно идентифицируется только в периоды Джемдет-Наср и РД I163 (рис. 16, 17). В архаическом Уруке, в Тепе Гавра и в Хафадже месяц использовался также в мелкой пластике как элемент украшений и амулетов [Куртик 1998, с. 22, прим. 12–13]. На ранних изображениях не всегда ясно, в каком случае месяц представляет небесное светило, являясь частью естественного ночного «пейзажа», а когда он символизирует лунное божество [Куртик 2002, с. 261]. Примером может служить изображение на печати из региона реки Диялы, на которой мы видим трех копытных, бредущих под открытым ночным небом (рис. 18). Особой популярностью этот символ пользовался в Уре, городским божеством которого считался Нанна164.

Месяц изображался, как правило, в горизонтальном положении рогами вверх и напоминал лодку165. Такого рода изображения с астрономической точки зрения могли быть связаны с новолунием (когда месяц виден вечером на западе после захода Солнца) или с днем последней видимости Луны (когда он наблюдается на востоке утром перед восходом Солнца) в период, когда эклиптика более или менее перпендикулярна линии горизонта. На широте Месопотамии это могло иметь место каждую весну и осень. Нельзя, однако, с уверенностью утверждать, что такого рода связь между наблюдаемым положением месяца и его изображением на печатях на самом деле существовала.