Йод в тот период перепробовали чуть ли не при всех инфекциях. О роли бактерий в их развитии тогда еще не знали, и даже Н. И. Пирогов (1810–1881) до поры до времени называл инфекции «миазмами», а сам термин «бактерии» только в 1835 г. был предложен немецким врачом К. Г. Эренбергом. В ряде опытов Duroy обнаружил, что йод обладает сильным противогнилостным действием, даже в отсутствие доступа воздуха: «Йод химически соединяется с животными веществами (с мясом, клейковиной, кровью, белком, молоком и т. д.), не изменяя при этом их физических свойств (как это делают хлор и бром), и имеет большее сродство к протеиновым соединениям». Он сделал вывод о том, что «следовало бы испытать внутреннее и наружное употребление йода в миазматических заражениях, эпидемических и гнилостных болезнях (при холере, желтой лихорадке, тифе, гангрене, госпитальном антоновом огне и т. д.). Может быть, и сифилитический яд лишился бы от йода своего заразительного действия?» Много позже это предвидение проверил Нобелевский лауреат иммунолог Пауль Эрлих (1854–1915) – и при третичном гуммозном сифилисе оно частично подтвердилось.

Первым использовал йод как антисептик врач Буанэ (Boinet). Настойку йода применили против «антонова огня» (гангрены) при огнестрельных ранениях и заметили, что через 4–5 дней местного ее применения наступает явное улучшение в состоянии больных. Недостатком этой терапии была боль (знакомая каждому, кто хоть раз в детстве испытал нанесение йода на царапины), но, впрочем, уступающая по своей жестокости той, которая происходит от прижигания ран раскаленным железом, которым и лечили в «дойодную» эпоху. Поэтому рекомендовали применять настойку йода у трусливых больных.

Простые препараты йода широко в хирургии еще долго не использовались, по-видимому, из-за достаточно высокой его стоимости. Н. И. Пирогов вспоминал: «…я получил от Лоссиевского (гл. доктор 2-го военно-сухопутного госпиталя, где Н. И. Пирогов возглавлял хирургическое отделение) однажды бумагу, в которой он мне писал следующее: «Заметив, что в Вашем отделении издерживается огромное количество йодовой настойки, которою Вы смазываете напрасно кожу лица и головы, я предписываю Вам приостановить употребление столь дорогого лекарства и заменить его более дешевыми». Н. И. Пирогов отверг подобную «экономию», а позже, в 1847 г., применил настойку йода на Кавказе при лечении ран в военно-полевых условиях и сделал ряд сообщений о его использовании в хирургии.

Любопытно, что йод содержится практически во всех живых и неживых телах. Это дало повод гению русской науки профессору Санкт-Петербургского университета Владимиру Ивановичу Вернадскому (1863–1945) назвать йод «микрокосмической смесью». Его ученику, многолетнему декану географического факультета того же университета, академику А. Е. Ферсману (1883–1945) принадлежат слова: «Нет ничего в окружающем нас мире, где тончайшие методы анализа, в конце концов, не открыли бы несколько атомов йода… Трудно найти другой элемент, который был бы более полон загадок и противоречий, чем йод. Мы так мало его знаем и так плохо понимаем основные вехи в истории его странствований, что до сих пор остается непонятным, почему мы лечим при помощи йода, и откуда он взялся на Земле» (рис. 20).

В биосфере йод всегда связан с водой. В. И. Вернадский писал: «Я полагаю, однако, что в реальном мире, рассматривая влияние окружающей среды на атомы йода, никак нельзя не учитывать влияния на них воды уже по одному тому, что гигантская масса йода на нашей планете находится в водах океана». Об этом знали уже в середине XIX в., вот цитата из журнала «Друг здравия», популярного в России в то время, за 1858 г., где опубликован реферат статьи доктора Буанэ: «…у некоторых отравление йодом иногда возникает только лишь вследствие одного пребывания на берегу моря (известно, что море наиболее содержит в себе йод в разных составах)».