Таким образом, производство сундуков и шкатулок к I четверти XX столетия распространилось во многих губерниях России167. Это подтверждают сведения из статистической литературы и каталогов выставок168.

В одних регионах производство приобрело форму крупного промысла, ставшего постоянным занятием большого количества людей (например, в Нижегородской и Владимирской губерниях), в других – сезонной деятельностью отдельных кустарей (Псковская губерния169). После революции в некоторых местностях на основе прежних сундучных мастерских появились крупные артели, затем – фабрики.

Изделия каждого центра имели отличия. Они проявились во внешнем виде сундуков и шкатулок. Мастера являлись носителями традиций, сложившихся в том или ином регионе. Поэтому, как правило, художественное оформление их изделий совпадало с продукцией других кустарей: изготовителей расписных подносов, утвари из дерева и проч. Сундучники использовали материалы и техники, широко распространенные именно в их регионе, ориентировались на предпочтения представителей конкретных социальных слоев.

Обмен знаниями, взаимовлияние различных традиций часто происходили в местах крупного сбыта изделий170. В этом отношении огромную роль в существовании русского сундучного производства сыграла Нижегородская ярмарка, куда привозились невьянские, тагильские, вятские, макарьевские, павловские, великоустюжские, холмогорские сундуки и шкатулки. О количестве привезенной сундучной продукции В. П. Безобразов писал: «Как ни изумительны массы сундуков в сундучной линии, однако не меньшие массы их можно встретить и в разных других местах»171. Огромные цифры, характеризующие количество привезенных и проданных на ярмарке сундуков, приводил П. Мельников172. Поэтому Нижегородская ярмарка для сундучников имела не только культурное, но и экономическое значение.

Во многих губерниях сундучный промысел стал неотъемлемой частью местной культуры, ее лицом на различных ярмарках и выставках. Не стал исключением и Урал, который во II половине XIX века занял ведущие позиции в производстве художественных сундуков и шкатулок в России.

В каталогах и статистической литературе, где есть разделы по истории и организации уральского сундучного промысла, после короткого вступления об его «старинном происхождении», как правило, сразу делается переход ко II половине XIX – началу XX века – периоду, который справедливо считается расцветом производства. О XVIII столетии в истории промысла написано очень мало. Между тем, уже в I половине XVIII века в домах уральцев широко бытовали сундуки. Например, в 1735 году у берг-гешворена {горный чин, соответствующий рангу армейского подпоручика – Г.П.} Федора Неклюдова, возглавлявшего заводскую контору в Екатеринбурге, их было восемь. У Евдокима Яковлева, служившего в личной канцелярии В. де Геннина, находилось три сундука. Все они были окованы железом и имели внутренние замки. Другие вещи, например, принадлежащие вдове горного офицера Афанасия Метенева, были обиты не только железом, но и красной кожей. У хозяйки дома «на Большой проезжей дороге, напротив Канцелярии» Татьяны Владычиной сундуки были обиты нерпичьей кожей. В них хранились очень разнообразные вещи, начиная от овчины и заканчивая китайскими веерами173. Судя по материалам и техникам, использовавшимся при производстве упомянутых сундуков, не все они имели уральское происхождение. Большое количество было изготовлено холмогорскими и великоустюгскими мастерами