В «Очерке…» формулируется вывод о том, что в «Литовско-Русском государстве» господствовал такой же феодализм, как и на Западе в Средние века[487]. Интересна попытка Любавского раскрыть историю социально-политического организма Великого Княжества Литовского в сравнении с Русским государством XIV–XVI вв. Она давала возможность проследить, как различные условия повлияли на развитие по разным направлениями двух государств, близких первоначально (XII–XIII вв.) по структуре их социально-политических институтов. Изучение внутренней истории ВКЛ, сохранившего больше традиций и архаических черт, чем на Руси Северо-Восточной, позволяло уяснить особенности древнейшего и средневекового периода русской истории, помогало лучше представить своеобразие исторического процесса в Русском государстве XV–XVI вв. Современники Любавского отмечали значение его трудов в плане раскрытия контраста между Западной и Восточной Русью. Поскольку «Литовско-Русское государство» представляло переходную форму, его изучение помогло уяснить вопрос, был ли в Московской Руси феодализм. По мнению Любавского, прекратившее в 1569 г. самостоятельное существование «Литовско-Русское государство» в ходе своего внутреннего развития, в его конечных результатах было совершенно не похоже на современное ему и родственное Московское государство. Последнее развивалось все время в направлении монархического абсолютизма, ВКЛ в направлении конституционной монархии. Эта разница в историческом развитии обоих государств М. К. Любавским определялась двумя факторами: 1) тем, что «Литовско-Русское государство» создавалось и держалось на более устойчивом и определившемся «общественном материале», чем государство Московское; 2) последствиями уний XIV–XV вв.

Многие выводы и наблюдения, сделанные Любавским в этой работе, вошли в основной фонд отечественной литванистики и не потеряли своего значения и в наше время в восточнославянских историографиях Беларуси, России и Украины Новейшего времени. Оценка, данная работам М. К. Любавского его современником И. Малиновским, оказалась провидческой («можно не соглашаться с некоторыми мнениями, взглядами проф. Любавского, но нельзя не признать, что его исследования крупное явление в русской исторической литературе: последующим научным работникам в той же области Литовско-Русской истории предстоит идти дальше от его исследования, как от отправного пункта, считаясь с его взглядами, опровергая или развивая их»). Как и другие работы М. К. Любавского по истории ВКЛ, «Очерк…» оказал непосредственное позитивное влияние на развитие исторической науки Беларуси в XX начале XXI в., способствовал популяризации ее богатого прошлого в российском ученом мире. Вместе с классическими работами по социальной и экономической истории ВКЛ М. В. Довнар-Запольского работы Любавского составили фундамент сегодняшних базовых концепций по истории этого государства.

Как показывают проведенные нами предшествующие исследования по истории формирования восточнославянских историографических традиций изучения ВКЛ, в историографической практике XX начала XXI в. у историков Беларуси, России, Украины нашли отражение три основных концептуальных и политических подхода к изучению истории ВКЛ и Беларуси, сформировавшихся к концу XIX началу XX в. («западнорусизм», либерально-позитивистский, народнический). Наиболее жизнеспособным, как показало время, оказался позитивистский, реализованный университетской научной традицией начала XX в.

В 90-е годы XX в. начале XXI в. историческая «литванистика» восточнославянских народов вступила в очередной этап своего развития, определяемого новым социально-политическим и социокультурным контекстом развития белорусской, украинской и великорусской нации. Этот период был ознаменован большим числом значительных изменений (как положительного, так и негативного характера), отразившихся на характере развития исторической науки восточнославянских народов в целом и исторической «литванистики» как одного из ее магистральных направлений в исследовании истории феодализма в частности. Новыми моментами явились: 1) переход исторической «литванистики» на «рельсы» новой методологической парадигмы; 2) выход на первые «роли» в исследовании истории ВКЛ белорусской историографии, для которой история ВКЛ стала в 90-е годы своеобразным историческим «полигоном» для выработки своей национальной концепции исторического процесса на белорусских землях; 3) украинскую и российскую историографию этих лет история ВКЛ привлекала прежде всего своими внешнеполитическими аспектами (история политических взаимоотношений ВКЛ и Российского государства, ВКЛ и украинского казачества), история межкультурных связей восточнославянских народов остается на периферии исследовательских интересов историков Украины и России; 4) ведущим, наиболее продуктивным направлением в плане качества представленных результатов в рамках исторической «литванистики» этого периода являлось историографо-источниковедческое направление.