. ВСЁ ВО ВСЁМ. При этом они категорически отказываются думать дальше и хоть сколько-нибудь конкретно, приличия ради, представить себе, чем могло бы оказаться ВСЁ. В прямом и переносном смысле. Как пример: могли бы теологи проверить резистентность веры и церковной догматики, скажем, на теме футбол? Заостряя логику в вопрос-коллапс: КТО собственно забивает (или как раз не забивает) голы? Нужно было бы быть очень креативным и одарённым по части юмора теологом, чтобы представить себе Творца мира в аватаре футболиста, причём не только хорошего, но и, что особенно важно, плохого… Вариантом избежать безвкусицу было бы короткое замыкание: Бог есть ВСЁ ВО ВСЁМ, кроме – футбола. Или – хуже, гаже, ниже: ВСЁ, кроме пыток, насилия, убийств, дебилизма, и уже дальше по всей шкале патологий… Но тогда пришлось бы серьёзно ограничить формулу поправкой: Бог есть всё только-хорошее во всём только-хорошем, время от времени мелькающее и мерцающее в океане плохого и даже не догадывающееся, в какие губительные тупики завлекли его «отцы» («отцы» Отца!), когда, назначив ему быть «всем во всём», заперли его в люциферическом карантине доброты, чистоты и набожности! Притом что сами доброта, чистота и набожность оказались всего лишь зависимыми переменными общих конъюнктуро-образующих факторов различных эпох и народов. Ахиллесова пята Бога теологов: он не выдерживает нагрузки собственного Творения. К чему, спрашивается, было вместе с ягнятами создавать и волков, если у тебя не хватает мужества нести ответственность и за волков! Разве что внушать ягнятам оставаться при своей любви, а волкам при своём аппетите (так, католический священник и теолог Ганс Урс фон Балтазар: «Несите мою любовь как ягнята среди волков»). Пришлось ждать, пока теологический дьявол догадается наконец прибегнуть к linguistic turn и перестанет называться дьяволом. Ceci n’est pas une pipe. Дьявол достаточно преуспел, после того как ему удалось внушить, что он никакой не дьявол, а просто гуманист, филантроп и сорос, отрезвляющий бедных простаков от эйфории божественных сентиментальностей. В воцарившемся безмыслии дискурсов и конструктивизмов он сам решает, что́ хорошо, а что́ плохо. Хорошо, когда влезают в шкаф и хрюкают оттуда. Плохо, когда не восхищаются этим. Хорошо, когда супружеское ложе делят «он» и «он». Плохо, когда считают это противоестественным. Ключ к неслыханным успехам дьявола в том, что он внушает, что он один. Тогда как их двое. Один (небесный!) пользуется представлением, которое недалёкие малые составили себе о Боге, неспособном нести ответственность за всё и покрывающего свои чудовищные промахи своей неисповедимостью. Он просто влезает в это представление как в раму, переадресовывая собственно дьявольские функции и опции другому (земному) подельнику, после чего Творение как две капли воды походит на голливудские сценарии с Богом в роли отважного шерифа и дьяволом в роли просто сукиного сына… Ещё раз: что есть всё? Ответ: мир, мировое свершение, по сути, полигон, на котором Творец испытует свои возможности: быть телом и, как тело, душой. Иначе и понятнее: быть, как камень, нежизнью, как растение, жизнью, как животное, ощущением и, наконец, как человек, осознающим и понимающим всё это. Потому что, только становясь тем, что́ он от века уже есть, он узнаёт, что́ он может и на что́ способен. Для этого (мирового самосвершения) он и расщепляет своё изначальное духовно-физическое единство – тело, как дух, и дух, как тело, – на, раздельно, духовное и физическое, становясь в момент расщепления и силою его дьяволами, которых именно двое: тот, который