Помолчав некоторое время, Кфир сказал, что знает к кому нужно обратиться, однако ему кое-что понадобится. Судя по выражению лица Семеновского, он понял: «Все что угодно». Сопровождая свои слова глубокими вздохами и задумчивыми паузами, Кфир объяснил Семеновскому: чтобы рекомендовать его высокопоставленному лицу, недостаточно того, что он член горсовета. Необходимо показать, что он – очень полезный человек. Было бы желательно, чтобы в списке его заслуг значилось что-либо серьезное, вроде существенной помощи в получении здания, например. В общем, они друг друга поняли. Примерно через неделю у Кфира была ориентировочная дата передачи здания. Однако виз еще не было, и эта информация была устно предоставлена только ему.

По-видимому, наступило время сделать так, чтобы Фельдштейн, наконец, обратил внимание на Кфира. Он застал Фельдштейна, как и ожидал, на следующий вечер у Шая. Дождавшись подходящего момента, очень уверенным жестом показал ему, чтобы тот вышел с ним на улицу. Для этого надменного великана, который не вымолвил в адрес Кфира более двух слов, такое поведение со стороны Кфира было неожиданным. Может быть, потому он беспрекословно повиновался.

Погода стояла приятная. Прохожих почти не было, все это играло на руку.

– Что со зданием? – спросил Кфир.

– Да вот тянут, не знаю, что сказать, – ответил несколько удивленный Фельдштейн.

– Здание может быть твоим уже до конца месяца. Это конечно, если мы с тобой договоримся.

Фельдштейн с изумлением посмотрел на Кфира.

– Мне нужно, чтобы мой центр находился в здании общины. Ты от этого только выиграешь.

– Я тебя внимательно слушаю, – ответил Фельдштейн с удивлением на лице.

Кфиру пришлось в весьма своеобразной форме объяснить свою роль в завязывании отношений между Одессой и Хайфой, а также отметить, какое влияние он приобрел, благодаря этой роли. Кроме того, он подчеркнул преимущества, которые сопровождали всю комбинацию.

– Во-первых, здание общины будет гораздо более престижным, если в нем будет находиться Израильский центр. Во-вторых, посещаемость и популярность, благодаря нашей деятельности, будут совсем на другом уровне. В-третьих, мы, в отличие от других организаций, будем покрывать пропорциональную часть расходов по содержанию, не говоря об аренде.

Кфир отлично понимал то, о чем говорил, и делал это неспроста. Община давно неформально поделила неполученное здание между своими различными организациями. Прекрасно осознавая, в какую дилемму он вгонял Фельдштейна, Кфир должен был быть убедителен в преимуществах, содержащихся в своем предложении.

– Что ты конкретно хочешь? – спросил Фельдштейн. Кфир не ожидал услышать такой прямой вопрос после пяти минут разговора, однако, не подавая виду, ответил:

– Половину первого этажа, – сказал он, сам удивляясь своей наглости.

Да, это была наглость, потому что он говорил о двадцати пяти процентах здания, где планировалось расположить хор, балет и еще что-то. Он же предлагал библиотеку и компьютерный класс, как часть центра. Конечно, с таким предложением трудно было тягаться. Кфир не знал, что подумал Фельдштейн и как собирался договариваться с хором и балетом, когда спросил:

– А на ремонт тоже дадите четверть?

– Да, дадим! Так что по рукам?

– По рукам, – ответил он, и они пожали руки.

С тех пор их отношения стали улучшаться, хотя никогда так и не переросли в дружеские.

Нельзя сказать, чтобы получение здания было заслугой Кфира. Здание было бы получено раньше или позже и без его вмешательства. Однако, при наличии имеющейся у него информации, он сумел представить свою роль гораздо более существенной, чем это было на самом деле. Это был удивительный успех, но еще больше Кфир удивил самого себя. Он становился интриганом.