– Вообще-то думать надо было раньше, – хмуро сказал Леон. – Я просто удивляюсь тебе, Петрович… ты ж вроде опытный в наших делах человек?..

Оксана так разнервничалась из-за случившегося, что даже не сразу обнаружила пропажу. Уже возле прорехи в ограде – таковой служила рабица, укрепленная на бетонных, в человеческий рост, столбиках, за которой начинался, собственно, лесной массив, тянущийся до самой станции, – она обнаружила, что посеяла туфлю. Как такое могло случиться, она и сама не понимала. Почему она не обулась сразу, как только они вдвоем с Андреем выскочили из здания школы, этого тоже понять не могла. Понеслась, как дурочка, босиком по стежке, петляющей в зарослях кустарника!.. Опомнилась, лишь когда обожгло ноги крапивой, густо разросшейся по обе стороны ограды. Левая туфля зажата под мышкой, а правая… Вот ее-то она где-то и посеяла.

Оксане стало так обидно, что она едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Обувка у нее специальная, ортопедическая, сделанная по индивидуальному заказу. После перенесенной в детстве травмы правая нога у нее чуточку – на десять-двенадцать миллиметров – короче левой. Она, конечно, имеет дома запасную пару туфелек, но… Но до дома еще как-то надо добраться. А тут ведь через лес придется идти, пусть даже и по протоптанной тропе. На которую, кстати, еще надо как-то выйти через буйно разросшийся подлесок…

Некоторое время она раздумывала, не в силах сообразить, как ей сладить с этой бедой. Решила вернуться немного назад и поискать выроненную где-то по пути обувку (в этих зарослях саму-то ее вряд ли обнаружат). Двинула обратно по тропке, глядя себе под ноги. И сама не успела заметить, как дошла – по полосе кустарника – до самого здания школы, до того места, где совсем недавно они напоследок обнялись с Андреем…

Так и не обнаружив оброненную где-то туфлю, Оксана хотела было уже повернуть обратно. Что ж поделаешь, рассудила она, придется босиком плестись до станции, как это делали селяне в не таком уж давнем прошлом. Ну а там можно попытаться с частником сговориться. Или, на худой конец, дождаться открытия магазина. И прикупить себе пару женской обуви тридцать шестого размера – лишь бы было в чем до дому добраться…

Она именно так бы и поступила, если бы не услышала – отчетливо – мужские голоса, донесшиеся из открытого настежь окна. Из окна той самой комнаты, где они с Андреем совсем недавно прекрасно проводили вдвоем время.

…Позже Оксана так и не смогла себе объяснить, что же ее сподвигло на этот, мягко говоря, не самый умный поступок: подойти поближе к находящемуся на высоте человеческого роста окну, притереться спиной к стене и слушать то, о чем говорят чужие, незнакомые ей люди.

Может быть, причиной послужило то, что она отчетливо услышала имя и фамилию своего возлюбленного?

Оксана решительно не могла дать объяснение своему поступку.

Как бы то ни было, она слышала большую часть из этого разговора, явно не предназначенного для чужих ушей.

– Он же… этот Андрий… он пока не при делах! – Криворучко, которому все меньше нравился этот разговор, нервно скомкал в ладони носовой платок. – А когда твои остальные люди приедут?

– Дня через три или четыре, – хмуро сказал Леон.

– Ну вот видишь? Я его в принципе могу уже сегодня с собой забрать. Но твоим парням тогда тоже придется вахту стоять.

– У меня есть вариант получше, – после небольшой паузы сказал Леон. – А что, если я возьму его к себе? Ты ж говорил, что он типа ищет себя? Вот даже в наемники готов податься, чтобы бабло на жизнь срубить?! Почему бы нам такой вот вариант не рассмотреть?