– И это говорит женщина, которая была замужем за конченным уродом.

– Понимаешь, они какие-то... как будто ненастоящие. Какие-то фальшивые. У них даже улыбки как приклеенные.

– А настоящие мужики какие? Как твой лысый козёл Славик? Ладно, скоро должна начаться программа, – загадочно улыбнувшись, сообщила Лёлька. – Увидишь, какие тут ещё есть мальчики. Да и вообще шоу тебя раззадорит.

– А ты точно здесь была всего раз на дне рождения своей начальницы? – хмыкнула я.

Лёлька сделала вид, что не услышала мой вопрос, обернулась, поискала глазами официанта, и тот моментально возник рядом с нашим столиком.

– Повторите, – кивнула она на коктейли.

– Мы же ещё эти не допили.

– Говорю же, сейчас программа начнётся. Будет жарко! Так что надо запастись напитками.

И правда спустя несколько минут свет в зале постепенно погас, но вспыхнули софиты, ярко высветив круг на небольшой сцене посреди зала. Ненавязчивые звуки саксофона тоже стихли, и тут же в этой тишине выстрелил и запульсировал монотонный и ритмичный бит.

А в следующую секунду под выкрики и аплодисменты выскочили трое парней: огненно-рыжий, брюнет и блондин.

Все трое были в узких кожаных штанах и таких же жилетках. Накачанные смуглые тела двигались в такт музыке. Они скользили по сцене, крутили упругими ягодицами и бёдрами, обтянутыми чёрной кожей, разворачивались, плавно опускались к самому полу, изгибались и энергично подскакивали.

Их движения – эти наклоны, полушпагаты, степ, развороты – были синхронными, отточенными и слегка порывистыми. Завораживающее зрелище!

Но затем, без всяких переходов, музыка изменилась, и по залу прокатился довольный гул.

Вся троица вмиг перестроилась. Танец их стал более плавным и развязным, если не сказать пошловатым.

Они призывно качали бёдрами, то и дело оглаживая свой пах. Потом скинули кожаные жилетки, демонстрируя довольной публике рельефные торсы.

Ещё несколько пируэтов и па – и вот они уже все трое ловко вынырнули из штанов и остались… в стрингах. Этот маневр встретил бурное одобрение в зале. 

Шоу и впрямь здорово завело публику. Стрип-дэнсерам хлопали, улюлюкали. Даже у Лёльки загорелись глаза.

Я тоже немного разволновалась. Жарковато мне стало, что уж скрывать. Вообще я не любитель подобного, но было в этом что-то первобытное и притягательное. И коктейли, кстати, мы как-то незаметно опустошили, права была Лёлька.

20. 20

Вновь заиграла приятная музыка, софиты погасли и приглушённый свет разлился по всему залу, но взбудораженная публика ещё гудела.

– Ну что, как тебе шоу? – хитро подмигнула мне Лёлька. – Порозовели-то щёчки, гляжу…

Я пожала плечами, ещё больше краснея, как скромная восьмиклассница, и, чтобы скрыться от её проницательного и насмешливого взгляда, обернулась к барной стойке, будто там меня что-то заинтересовало.

К счастью, тех двоих, что строили нам глазки, там уже не было. У стойки бара на высоком табурете восседал лишь один мужчина и на нас не смотрел. Остальные его товарищи, видимо, уже нашли, чей вечер скрасить.

Однако с этим красавчиком было что-то не так. Он как будто не вписывался в общую картину, хотя с виду вроде такой же метросексуал, как и все прочие здесь. Уверенные расслабленные манеры, причёска, дорогущие шмотки, золотые часы на запястье. И этот ровный бронзовый загар, когда на дворе лишь конец апреля.

Что же тогда не так?

И я поняла – в отличие от остальных здешних жиголо этот не скользил липким взглядом по женщинам в поисках клиентки. Он вообще как будто скучал. Попивал себе виски и скучал.

– Кого ты там увидела? – заинтересовалась Лёлька.

– А вон тот, как думаешь, тоже… тут работает? – спросила я.