Дверь громко хлопнула, открывшись настежь, и не знала, чего же мне бояться больше всего: нагрянувшего трупа или голодных уток. Однако вместо того в проеме стоял синеголовый Борис, ликом напоминавший скорее недовольного и свирепого Синюю Бороду. В общем, с, мягко сказать, невеселым выражением лица.
Его взгляд первым делом уперся в меня, и мужчина тяжело вздохнул. Чего он уставился? Неужели запомнил еще со вчерашнего вечера и узнал?! Смотрел, будто я одна сижу в комнате.
- Почему медведь не на положенном месте? – рыкнул он.
Ну, на моих руках крови убитого Георгия точно нет! Это все мальчишки.
Решительным шагом мужчина направился ко мне, но белокурая девчушка шустро пронеслась к нему, и Главный был вынужден остановиться.
- А это что-о? – она показала крошечным пальцем на запекшуюся рану на тыльной стороне ладони Бориса.
- Болячка.
- Как тебя зову-ут?
- Боречка, - ответил синеголовый двухметровый амбал.
- Боя-ячка! – вдохновенно повторила белокурая кнопка.
Я только диву давалась, как легко маленькая кокетка подкатила к генеральному директору крутого креативного агентства. Учись у настоящих гуру соблазнения, Аля!
- А я Нику-уся! – взвизгнула девчушка и с таким искренним смущением прижала к тельцу плюшевого единорога, что я первая бы крикнула «Верю», если бы сидела на приеме абитуриентов в комиссии театрального вуза.
Психолог замахала Боячке рукой, тот коротко кивнул.
- Бояся! – закричали мальчишки, и, дав долгожданный передых медведю Гоше, бросились к синеголовому.
Повисли на его ногах, как на стволе дерева.
«Бояся! - расхохоталась я про себя, чуть слезы из глаз не брызнули. – Мальчики, вроде бы, уже вполне понятно произносили слова».
- Бояся, ты с нами сегодня в зоопарк пойдешь? – спросил один светлоголовый, и я остро ощутила, что идеальное название всему этому балагану найдено – «Зоопарк».
Борис буравил на меня темными глазами, да так, что становилось некомфортно. Тут вообще-то еще в кабинете орава шебутных детей и психолог. Плюс измученный медведь с единорогом, в конце концов. Есть, знаете ли, в зале, и более колоритные экземпляры. А Главный – вылупился на одну меня!
Даже показалось, что его перцовый запах стал еще жестче. В носу засвербело, и я поднесла ладонь к лицу. Не хватало расчихаться прямо на будущего начальника!
- Нет, Тоша, сегодня у дядьки много забот, - ответил мужчина и тотчас направился ко мне. - Когда племяшú были совсем маленькими и еще плохо говорили, я заехал к ним с двумя большущими медведями. Ника, как положено вежливой мамке, просила, чтобы те сказали: «Спасибо, Борис». Озорники молчат. Видать, перестарался я с размером медведей. «Да они тебя боятся!», - восклицает Ника, и мальчишки хором повторяют: «Бояся, Бояся!» С тех пор и повелось, что я – Бояся.
Я покраснела. История выглядела трогательной, но настолько личной. Я бы никогда не делилась подобными вещами с посторонними людьми. К тому же, я даже не знакома с Никой напрямую. Только догадываюсь, что блондинка, защищающая лежащего в углу зала медведя – та самая Ника, жена Глеба, брата Бориса [1].
[1] – история Ники и Глеба - «Еще немного волшебства, пожалуйста!».
- Ну, наконец-то все в сборе, - психолог восторженно пропищала, а я заметила в дверном проеме еще одну девушку.
Хоть бы не участница! Золотистые волосы, зеленые глаза и какая-то непонятная красота. Тонкая. Внутренняя. Как из другого века или другого мира. Лицо девушки отчего-то казалось мне знакомым. Хотя в Москве у меня точно никаких приятельниц нет. Может быть, я видела ее в альбоме с репродукциями картин Старых мастеров? Она похожа на девушку с полотен Боттичелли.