Сам Джей немного младше меня и чем-то походит на молодого Джонни Деппа. Горящие карие глаза, волосы до плеч, смуглое острое лицо и потрясающая улыбка.

Если бы не стойкие флюиды младшего брата, роль которого он и исполнял в своей семье, пожалуй, Джей мог бы меня очаровать. Но я рада, что обрела в его лице друга. Они с отцом сразу же взяли меня на работу. И, думаю, дело не только в хорошем знании писателей новой волны… Такие, как мы, обычно помогают друг другу. И это не кажется чем-то зазорным. Наш народ привык держаться вместе. Нам легче работать, общаться и доверять друг другу. Быть открытыми. Хотя в Сент-Поле я ни разу не сталкивалась с притеснениями, но и радушными людей здесь не назовешь. Со студенческой подругой Айаной из Сомали мы переделали знаменитое Минессота найс (так местные назвают свой сдержанный приветливый темперамент) в Минессота айс. Разница в темпераменте всегда мешает сблизиться. А с моим народом еще сложнее. Иногда я замечаю на лицах тень вины. Как после такого можно сблизиться? Я не хочу вины, не хочу жалости.

Порой мне кажется, что искренность умерла, осталась только толерантность.

– Чай будешь?

Голос Джея звучал на втором этаже, где у мистера Харта спрятался маленький кабинетик.

Я поняла, что так и стою у входа и рассматриваю покачивающуюся вывеску. Взгляд желтых глаз не выходил из моей головы.

Я прокричала в ответ:

– А нет чего покрепче?

– Конечно есть, но не для тебя.

Джей пытался перевести мое состояние в шутку. И мне это нравилось. Это лучше, чем сострадание. И уж точно лучше, чем жалость.

Я поднялась по скрипучей лестнице наверх. Второй этаж был больше похож на деревянный балкон, тянущийся по периметру магазина и огражденный невысокой балюстрадой, будто в старинных европейских библиотеках. Прямо над кассой, среди книжных стеллажей, затесалась маленькая кривая дверь в облюбованный нами кабинет мистера Харта. Письменный стол, чайник на тумбе у окна и новенький шкаф с самыми ценными изданиями.

Джей протянул мне кружку и присел на подоконник:

– Как ты?

Я усмехнулась:

– Так плохо выгляжу?

– Ну… будто сбежала из больницы доживать последние деньки на воле.

Мы оба улыбнулись.

– Наверное, и чувствую себя так же.

– Таблетки не помогают?

Я пожала плечами и сжала кружку. Пить не хотелось, но руки согревались.

– Мы же не знаем, что бы было без таблеток, верно?

Джей изучал меня пронзительным взглядом.

– Хочешь, поедем куда-нибудь на выходные? На озеро? Или в Чикаго? Можем Айану взять. А? Тачку арендуем и рванем.

– Ты опять разбил свою машину?

– Уходишь от темы.

Я вздохнула и поставила нетронутый чай на стол.

– Спасибо, Джей. Но, боюсь, у меня нет на это сил.

– Физически или морально?

– И так, и так.

– О’кей, я не наседаю, ты меня знаешь. Но я всегда рядом, хорошо?

Я улыбнулась, и на душе стало теплее:

– Спасибо.

Посетителей в магазине немного. Мы всегда выходим в плюс, но большую часть прибыли обеспечивают студенты, запасающиеся канцеляркой и тетрадями. Так что мои познания в литературе не особо и пригодились. Правильно считай деньги, клей ценники и следи за тем, чтобы все томики были на своем месте. Но даже когда магазин пустует, я брожу среди стеллажей, перелистывая красивые издания, ровняя корешки и повторяя любимые фразы.

Каждая книга обладает собственным запахом. Старые пожелтевшие страницы пахнут кофе и табаком. А свежие обычно отдают кислинкой. Их блестящие чернила источают запах смолы, глины, земли…

Дверь хлопнула, прозвенел колокольчик. В магазин вошел мужчина в бежевом плаще, с блестящим портфелем в руках и обвел взглядом комнату, будто сам не понял, зачем сюда зашел. Такие клиенты часто ищут конкретный перевод в конкретном переплете. Но обычно ничего не покупают.