Но была душница.

Тварь, с которой отец не справился. А Ричард сумел. И победа эта жгла душу гордостью. Вовсе он не так и слаб. Вовсе не никчемен. Только…

– Не важно. Я-то… пойду, что ли, корабль готовить? – дэр Гроббе поднялся.

– Так ты согласен?

– А то… какой старый пират откажется от сокровищ? Там же сокровища будут?

И Ричард кривовато усмехнулся.

– Целый город, – пообещал он.

– Вот! – дэр Гроббе поднял палец, и кривоватый клюв попугая ухватил за него.

– Пиаст-р-ры! – заорала птица. – Якорь тебе в…

– Островитяне выдвигаются все. Их немного. И без них с кораблем не справиться, – Ксандр докладывал тихо, вполголоса. И старательно играл в равнодушие. – Возьмут дюжину вироссцев и еще ладхемцы с ними же.

– Не передерутся?

– Не должны.

– Скажи, чтобы брали добровольцев.

– Думаешь, там кто-то в здравом уме откажется? Им еще домой возвращаться… да и нам бы, хотелось.

– Тебе это не нравится?

– А сам как думаешь? – Ксандр все-таки присел на край стола. – Тебе нельзя туда.

– Потому что тварь была права?

Вопрос прозвучал. И… и Ричард готов был услышать ответ.

– Тварь…

– Не надо, Ксандр. Ты ведь был там. Слышал. Как и остальные. Но если кто и не понял, то они. Люди. Они ведь знают далеко не все. В отличие от тебя. А ты… ты был со мной с самого начала. И не только со мной. Она сказала правду? Это я всех убил?

– Нет.

Поверить захотелось. Отчаянно. И вздохнуть с облегчением. И сказать себе же, что твари лгут, особенно такие, древние и изворотливые.

– Ты… уверен?

Пусть скажет, что да.

Поклянеться не-жизнью или еще чем-нибудь. Главное, чтобы ни тени сомнений. А он молчит. Сидит. Глядит на собственные ботинки. И молчит.

– Значит, нет.

– Тебя увезли. Анна… умерла и её похоронили. Потом… потом ты долго не приходил в себя, а когда пришел, просто лежал и смотрел. В потолок. Не мигая. Днями. Не разговаривал. Не замечал никого и ничего. Ты не убийца, Ричард. Просто она жрала тебя. Твою душу. И выжрала приличный кусок. Но ты не убийца.

– Почему… как ты вообще…

– Потому что была сделка. И заключил её не ты, – Ксандр сцепил руки. – Они не оставляют своих жертв. Не тех, которых жрут, но тех, которые впускают тварей в себя. Как твоя мать. Она отдала свое тело, свой разум…

– Душу?

– Не знаю. Слишком тонкая материя. И никто не ответит тебе с полной уверенностью. Разве что боги. А богов… богов давно не видели на земле.

– Значит, я…

– Она. Она дала душнице свободу. Она прикормила её. И в том числе тобой. И память… душа и тело связаны, сам видел. Она обглодала твою душу, а с нею пострадало и остальное. Нам повезло, что твоему отцу удалось хоть как-то её остановить.

Наверное.

Только везение это было кривым каким-то.

– Значит… она виновата? Мама?

– Я бы так не сказал, – Ксандр смотрел с печалью. – Знаешь, когда долго живешь… очень долго… то со временем начинаешь думать. При жизни я не особо задавался всякими странными вопросами, вроде того, кто и в чем виновен. Все было понятно. И предопределено еще до моего рождения. Нужно было лишь следовать правилам. Я и следовал. А потом умер, и оказалось, что для мертвых свои правила. А мир не ограничивается этой вот гребаной долиной. И там, в мире, третьи правила. Четвертые. Сто десятые. Всем следовать при желании не выйдет. А еще там люди. Всякие.

– Твой святой?

– Он был еще тем засранцем, если подумать. Но да, и святым. Тоже бывает. Так вот, он задавал вопросы. Сначала один. Потом другой. И с каждым новым отвечать выходило сложнее. Пожалуй, именно он научил меня думать. И искать ответы.

– Правильные?

– А правильных нет, – Ксандр ненадолго замолчал. – Кто виноват… твой отец, когда решил, что сумеет защитить вас? От всего. Или раньше? Когда выбрал неподходящую женщину. Любовь? Опасная игрушка. Сам поймешь. Он решил, что любовь превыше долга. И твоя мать тоже. Она ведь могла рассказать ему, что ей плохо. И уехать. Оставить…