– Интересно, – промолвил брат Янош, оглаживая доспех. – Оно хищное? Или как?

– Тут все хищное…

– Морской змей, – Ксандр проводил существо взглядом. – Правда, мелкий еще…

– Мелкий?

– Мелкий, – Лассар даже перегнулся и свистнул. – Они еще когда появились… берегли корабли. Да и в целом… Империя была, пусть и велика, могуча, но все же враги имелись. И на море в том числе. Те же пираты. Вроде и шваль…

Дэр Гроббе явно насупился. Обижен?

– …на утлых лодчонках, но тоже порой умудрялись доставить неприятности. Вот и вывели змеев. С пиратами они справлялись отменно.

Из воды показалось серебряное кольцо толщиною… да с колонну будет, если не больше.

– Так они домашние? – а вот Светозарный глядел на змея едва ли не с восторгом.

– Были. А теперь вот одичали…

– А питаются чем? – уточнил брат Янош, явно будучи человеком более приземленным.

– В основном рыбой. Раньше. Ну и пиратами… тоже мясо.

Дэр Гроббе крякнул.

– Лодку он как…

– Расшибет, – меланхолично отозвался Лассар. – А потом в воде всех и половит.

– И… что делать?

Все задумались. А змей, описав круг, высунул голову. Та была узкой и совершенно не рыбьей. И не змеиной. Длинный с горбинкою нос, узкие ноздри, что раскрывались и закрывались. Выпуклые глаза. И грива тончайших перьев, которые вяло шевелились.

Не перья.

Жабры.

Точно. Ричард видел рисунок. Давно. И еще мечтал, что однажды встретит змея. Вот и исполнилась мечта… мечта фыркнула и, приоткрыв пасть, в которой блеснули тонкие острые зубы, издала скрипучий звук.

– Своих зовет, небось…

– Лодка отменяется, – дэр Гроббе отер руки. – Пойдем на берег… и боги с нами. Корабля жаль…

На звук ответили. Только на сей раз скрежет раздался с другой стороны. Ногтем по нервам.

– Вперед, мать вашу! – заорал попугай и крыльями хлопнул. – Не посрамим…

И содрогнувшись всем телом, заскрежетав прежалобно, корабль повернул к берегу. Или к тому, что могло условно считаться берегом. А слева черную гладь воды вспорола змеиная спина.

– Этот покрупнее будет, – заметил Лассар. – Признаться, думал, что они вымерли.

– Это мы тут сейчас вымрем, – ворчание дэра Гроббе вдохновляло, правда не понять, то ли на подвиг, то ли на подловатое желание спрятаться от этого самого подвига. – Если дальше будем языками чесать.

– Мать, мать, мать… – поддержал попугай и, встрепенувшись, добавил. – Акулу тебе в…

«И увидал тогда странствующий рыцарь стену из колючего шиповника. Плотные ветви переплелись друг с другом, выставив длинные шипы. Средь них виднелись цветы – алые и белые. И белые были белы, а алые – окрашены кровью малых пташек, что пытались свить в стене сей гнезда. Тогда-то и понял рыцарь, что не простая эта стена, но зачарованная. И воздел он к небесам меч свой, и взмолился».

Сказ о подвигах странствующего рыцаря и спящей ведьме.

Мудрослава осматривалась. Чувствовала она себя… да странно, честно говоря, чувствовала. Следовало бы в слезы удариться или там в панику. Это же нормально, паниковать, когда на тебя ведьма нападает, а потом в зеркало утаскивает.

И оказываешься ты не где-нибудь, а в месте, некогда виденном.

Нехорошем таком месте.

Главное, с полным осознанием, что выбраться будет непросто. Если вообще получится. Только почему-то не было ни страха, ни слез, которые пришлось бы сдерживать, но лишь одно любопытство.

И не только у нее.

Яр вон весь извелся. Сидит, шею тянет, головой крутит, кончик косы в рот засунул и грызет.

– Она у тебя вообще нормальная? – шепотом поинтересовалась Летиция Ладхемская, разглядывая грязные ноги. Шелковый чулок на левой съехал, а на правой – порвался, причем на колене. И из дыры выглядывало это самое колено, которое, если подумать, мало чем отличалось от собственного, Мудрославы.