У меня характер и так не сахар, а уж когда не высплюсь — становится чистым скипидаром. С утра я была на кладбище у родителей. Убиралась на могилах, посадила новые цветы. Это не ритуал выходного дня, просто давно собиралась и вот — хороший денёк, перед троицей порядок навела, опять же. Но почему после каждого раза я становлюсь такой эмоционально-нестабильной? В прошлом году я приехала на работу и после полутора часов общения с клиентом пошла к своему начальству и призналась, что таких, мозгом покалеченных, мне хочется забить степлером. На меня понимающе посмотрели и налили стопку коньяка. Я фыркнула и вернулась на своё рабочее место. А два года назад, после неудачного свидания, я четыре часа просидела в парковом тире и расстреливала резиновых уток. Психолог тогда сказал, что это у меня пассивная агрессия. Пф-ф-ф. Старый эскулап…

Я наклонилась к бардачку и поискала в его недрах сигареты. Не нашла. Выбесилась ещё больше и вышла на улицу.

Пряный запах весеннего леса, стрекот насекомых. Это однозначно убаюкивало и настраивало на мирный лад. Подруга решила, что праздновать свадьбу стоит только за городом, в особняке, что стилизован под старину. Непонятно, конечно, зачем этот замок снимать на несколько месяцев, но у богатых свои розги в шкафах.

Я покачалась с пятки на носок. Отряхнула запылённые, после работы с землей, джинсы, поправила растянутую майку. Платье для ужина лежало на заднем сидении, и моя предусмотрительность — приехать пораньше, чтобы переодеться и привести себя в порядок, на этот раз подкачала. Вон, козла горного на дороге встретила. И вроде бы не в Дагестане же живем.

— Ты где?—заорала телефонная трубка голосом подруги.

Что за дурацкие вопросы? Как будто здесь у каждой берёзы набита табличка с именем важного экземпляра, что тут справлял нужду. Поле и поля везде. И это как надо было извратиться, чтобы выбрать замок, к которому нет ни одной нормальной дороги?

— Через полтора часа гости начнут съезжаться, а мне платье некому затянуть!

Так жрать меньше надо! Тогда и утягиваться в тридцать три корсета не пришлось бы.

— У тебя сорок четвёртый размер одежды, не надо утягивать платье, просто надень его на себя, — безразличием в моем голосе можно было заморозить ни одну деревню.

— Христя! — взвизгнула подруга. — Ты снова издеваешься?!

Нет, всего лишь талантливо глумлюсь.

— Через полчаса буду.

Через предполагаемое время я все ещё крутилась по проселочной дороге, потому что вывеска была прибита к ограде старой фермы, которую я пролетела почти на сотке. А когда заподозрила коварство местных дорог — потратила ещё пятнадцать минут, чтобы вернуться к нужному повороту.

А спустя час, когда я уже припарковалась на обсыпанной щебнем площадке и вытаскивала свой вечерний наряд, меня настигла кара в виде истеричной Люси. Ее трясло то ли от негодования, то ли от нервов. Я предполагала, что от дурости. Ну чего себя накручивать, как будто сегодня замуж выходишь? Она спускалась нервными скачками по ступенькам главного входа и почти запускала молнии. Я приподняла правую бровь в надежде смутить девицу, но этого не понадобилось. Люци перевела взгляд мне куда-то за спину и просияла, как новогодняя гирлянда. Теперь ее спуск фонтанировал благородством, а поравнявшись со мной, она обратилась в пространство позади меня:

— Максим, милый, идём я познакомлю тебя со своей свидетельницей…

Я обернулась, чтобы разглядеть этого Максима, и столкнулась взглядом с мужиком, что орал мне: «Корова!», подрезая на дороге. Он отличился и сейчас. Его первая фраза, при взгляде на меня, была:

— А никого получше не нашлось?