Рука Константина легла поверх моей ладони:
- Всё, притормози. Когда ты так начинаешь говорить, я невольно оглядываюсь в поисках дробовика. Не лезь во все это, ладно? Пример твоей подруги наглядно демонстрирует, чем заканчиваются игры с сектантами.
И взгляд такой серьезный, без намека на шутку. Да и какие тут могут быть шутки.
- Я не лезу, Кость. Они сами лезут. Прилипли, как сам знаешь, что к чему.
- Завтра вы во сколько договорились? Отвезу вас, горемычных.
Вино все-таки дало в голову. Язык развязался. Моя ладонь так и покоилась под ладонью соседа, но мне и в голову не приходило убирать руку. Зачем? Мне всё нравится.
- Скажи, а ты всегда поступаешь благородно? А если, человек, которому нужна помощь, тебе по какой-то причине неприятен? Все равно поможешь?
- Сложный вопрос. Все зависит от обстоятельств. Почему неприятен, чем конкретно помочь. А тебя напрягает моё вмешательство?
- Нет. Скорее, оно меня удивляет. Когда вся эта заваруха с Лилькой началась, я позвонила бывшему. Попросила помочь. А он отказал, хотя с Лилькой прекрасно ладил и вообще всегда её мне в пример ставил. Сказал, что он реалист и спасать глупых девиц не входит в его увлечения. А ты, не зная меня, Лильку, ввязался.
Константин нахмурился. Взгляд стал чуть жестче:
- А ты считаешь своего бывшего эталоном? По нему всех остальных судишь?
Я растерялась. Я вообще не об этом говорила!
- Он не эталон. И я не об этом! Почему два человека так по-разному отнеслись к одной и той же ситуации? При этом он меня и Лильку знает, а ты нет?
- Потому что он дебил. Такой ответ тебя устроит?
- Более чем, - мне стало смешно. Действительно, чего ломать голову, пытаясь понять того, кто даже не удостоил тебя объяснением, почему он решил расстаться? Всё же так просто: он дебил.
От этих мыслей я рассмеялась. Стало как-то легко. Краем сознания я понимала, что это действие вина. Возможно, утром, вывод о смысле поступков Ромки будет не столь однозначен. Но это же утром.
Видимо, вино ударило не только мне в голову. Потому что лицо Константина оказалось вдруг очень близко. Настолько, что смотреть глаза в глаза стало невозможно. И я закрыла глаза, доверяясь мирозданию. И благородству мужчины, чьи ладони сжимали мои.