– Да.

– Какая же?

– Ты страстная.

– Это потому, что я ничего не боюсь и ни о чем не жалею… Хочешь… Хочешь, – пойдем ко мне сейчас же?

– Да. Очень хочу…

– А, может быть, не надо. Я где-то прочитала однажды: «Ты

нецелованных не трогай, неискушенных не тревожь» и что-то ещё в этом роде. Кажется, я нашла нецелованного. Ведь так? Ну почему ты ничего не говоришь? Боишься признаться? Глупый… Да тут и признаваться-то ни в чём не надо. Я и так всё чувствую. Я сама всё поняла… Ты не переживай, Это хорошо. Очень хорошо. Я тебя всему научу. Ты хочешь, чтобы я тебя всему научила?

– Да. Очень хочу.

– Или, может, не стоит? Ты встретишь когда-нибудь такую же неопытную девочку, как сам, и вместе вы всему научитесь. Ты полюбишь её по-настоящему, молодую, худую, угловатую, которая, как и ты, постоянно будет краснеть ни с того ни с сего… Может быть, правда, мне лучше оставить тебя в покое, не соблазнять? Ведь у тебя вся жизнь впереди. А я старше тебя на шесть лет. У меня своя колокольня, свой взгляд на мир. Мне уже скоро с базара ехать.

Я заметил, как она посерьёзнела и нахмурилась, это говоря, как задумчиво на меня посмотрела. И испугался, что она действительно переменит свое отношение ко мне: станет более холодной, более расчетливой, трезвой.

– Мы сейчас стоим у черты, – снова продолжила она назидательным тоном. – За этой чертой – падение или полет, – никто не знает. Но когда ты станешь настоящим мужчиной, я буду более требовательной к тебе. Учти это. Я заставлю тебя исполнять все мои прихоти, все желания. И ты не в праве будешь отказаться. Я буду обижаться на тебя, если ты не сможешь мои прихоти исполнить… Ты готов к этому?

– Я на всё готов, потому что люблю.

– Тогда я должна тебе признаться. До тебя у меня уже были мужчины. И я любила их.

– Я понимаю. Я понимаю, – промямлил я, опуская глаза и превозмогая странную растерянность.

– Одного из них я очень сильно любила, – продолжила она.

– А сейчас?

– Ненавижу. Он бросил Меня.

– Давно?

– Неважно… Он бросил меня не ради другой, а просто так. Понимаешь? Я ему стала не нужна. Наскучила.

– А я тебя никогда не брошу, – запальчиво признался я. – Никогда!

– Как знать… Может быть, я сама… Хотя, нет. Не будем сейчас об этом говорить. Не надо. Глупости это всё. Ведь тебе хорошо со мной? Хорошо?

– Очень!

– Ну вот и прекрасно.

И тут я для чего-то спросил:

– А кто был тот – другой?

– Другой?

– Тот, которого ты встретила потом?

– А… Он был музыкант… Он был много старше меня и много опытнее. Мы с ним редко встречались, и вскоре я поняла, что это не любовь. Это что-то другое… У него уже были взрослые дети и больная жена. И он для чего-то рассказывал мне о ней, о её болезни, о страданиях. Понимаешь. Странный был человек. Он часто выпивал, потом раскаивался, плакал. Мне иногда казалось, что он не в своем уме. Люди искусства – они все странные, как бы не от мира сего… Да, впрочем, ты с ними ещё и не сталкивался. У них особая жизнь, свои убеждения, взгляды и прочее. И все они жутко завидуют друг другу. Хотят друг друга перещеголять. Хотят быть в центре внимания. Позируют, блестят, и забывают, что без таланта ничего значительного достичь, невозможно. А без здоровья – тем более.

После этих слов она взглянула на меня с едва заметной улыбкой и как-то устало произнесла:

– И хватит об этом. А то я всё говорю, говорю, а тебе это, должно быть, неприятно. Ведь так?

– Нет, почему же. Я не могу осуждать тебя за то, что было в прошлом.

– И ты не передумал идти ко мне?

– Нет.

– Тогда знай, что я разрешу тебе делать со мной всё, что ты захочешь. Но тебе придется отказаться от некоторых привычных для тебя принципов… Ты пойдешь на это?