– Вот вам еще веер… Он вам непременно понадобится! А теперь пообедаем, – скомандовала баронесса и поплыла впереди Ванды в столовую, где их ожидали слуги, одетые в ливреи – красные с золотым.

О таких обедах Ванда раньше только читала в книгах – повар у баронессы был настоящим кудесником. К каждому блюду подавались различные вина. А стол был сервирован так, что глаз привлекала любая деталь – соусницы с круглыми ручками, рисунок по краю тарелок, графинчики, вазочки, канделябры, салфетки, полоскательницы для омовения пальцев с душистой водой…

Аппетит у баронессы оказался отменный. Скорее всего, подумала Ванда, такой обед для нее готовят всегда, независимо от того, одна она в доме или принимает гостей. Изысканные кушанья, разумеется, не шли ни в какое сравнение с теми простыми блюдами, к каким Ванда привыкла в своем доме. Теперь ей нужно будет научиться разбираться не только в живописи и музыке, но и в кулинарии, решила она. И эти столовые принадлежности… Сколько их! Как бы ей в них не запутаться. Помнится, мать говорила ей: в приборе двигаться от тарелки. Но Ванда поглядывала на баронессу и следила, какой предмет из прибора она берет к каждому блюду, чтобы повторить ее действия. Баронесса, кажется, не замечала ухищрений гостьи – или делала вид, что не замечает, а сама ела неторопливо и с удовольствием, невольно (или намеренно?) преподавая Ванде урок (не просил ли князь Меттерних и об этом?).

Из-за стола они поднялись около девяти часов вечера. Слуга доложил, что карета подана, и обе дамы, вкусившие яств и приятной беседы, отправилась в замок Хофбург – бал-маскарад должен был состояться именно там.

Их карета вписалась в длинную вереницу карет и экипажей, следующих в одном направлении. Ванду переполняли восторг и предвкушение праздника. Она чувствовала себя актрисой, которой предстоит сыграть главную роль в предстоящем спектакле, и до поднятия занавеса остались секунды…

Посвящать баронессу в то, что она едет на бал не только для развлечения, Ванда не стала. Да и сама возможность попасть на столь высокое увеселение так увлекла ее, что она думала только об этом. Но, возможно, интуиция пожилой женщины сама подсказала баронессе слова ободрения, так что, когда они подъехали ко дворцу, Ванда услышала:

– Не бойся, девочка. Тот, кто боится, не принесет ни себе пользы, ни кому-то другому. Сражения выигрывает отвага и храбрость.

– Я теперь уже не боюсь, – негромко ответила Ванда. – Я боялась лишь до того, как приехала в ваш дом. Тогда мне действительно хотелось сбежать обратно домой.

– Но вы не сбежали, – с видимым одобрением кивнула баронесса, и белые букольки по сторонам ее птичьей головки повторили движение, дружно качнувшись в такт.

– Да, но у меня едва хватило на это сил… – честно призналась Ванда.

– Все правильно. Если кто-то – мужчина ли, женщина – скажет вам, что никогда ничего не боится, знайте – он лжет!

Дальше беседовать было некогда, хотя Ванде очень понравилось вникать в рассуждения баронессы, женщины много знающей, много чего повидавшей, опытной и, безусловно, мудрой – «софистикейтэд», говорят о такой англичане. Однако дежурный слуга уже сбегал вниз по ступеням крыльца и спешил распахнуть для них дверцу кареты.

И – ах!.. Хофбург сиял огнями. На Ванду лавиной обрушились яркие краски, веселый многоголосый шум, журчание речи и взрывы смеха…

Древняя резиденция австрийских королей, Габсбургов, была в ту ночь переполнена. Еще бы!.. Маскарад как нельзя лучше отвечал тому, чтобы, скрывшись под масками, скопившиеся в столице Австрии в критическом преизбытке мастера политических игр могли с обостренным коварством продолжать плести свои сети.