«Не задерживайтесь, госпожа, иначе они все умрут».

Задыхаясь, я села прямо.

– Что, не спится? – спросил Джеб.

Я неверяще уставилась на него, в моих глазах вовсю плескался страх.

Он зевнул.

– Солнце встанет только через час или около того, – сказал он. – Попробуй отдохнуть еще немного.

– Нам нужно уходить, – произнесла я. – Сейчас же.

Джеб жестом попросил меня быть потише.

– Ш-ш-ш. Остальные же спят. И нам совсем не нужно…

– Подъем! – закричала я. – Давайте! Мы уходим!

Найти ее. И без нее не возвращайтесь. Живой или мертвой, мне все равно. Убить всех на своем пути. Но ее – вернуть.

Мои мысли занимало лишь то, что, вполне возможно, могло оказаться последними словами Комизара. Ему нужна была ее голова. Как доказательство. Как способ раз и навсегда подавить беспорядки. Потому что беспорядочной резни ликующих кланов на площади ему было недостаточно.

Я оглянулся на хрупкий пеший мостик, по которому мы только что провели наших лошадей.

– Давай я, – сказал я Гризу, отбирая у него топор.

Он, конечно, начал протестовать, но вскоре убедился, что это бесполезно. Поднять левую руку, не бледнея как полотно, он не мог. То, на что у него ушла бы всего дюжина взмахов, когда он не был ранен, у меня отняло в два с лишним раза больше времени, но в конце концов все колья были вынуты, и, зазвенев, цепи упали в воду. Я убрал топор и помог Гризу забраться на лошадь. Все вокруг занесло снегом, и у нас не было никаких признаков тропы; все, на что мы могли опираться, – лишь догадки Гриза и смутные воспоминания.

Я поплотнее закутался в плащ. Обманщики, все они. Я должен был догадаться, что наместник Обраун – ее соучастник. Слишком уж легко он сдался во время заседания Совета. Он знал: ему не нужно будет платить никакую десятину. А принц – проклятый лжец, он оказался кронпринцем! Мои руки в перчатках стиснули поводья намного крепче, чем это требовалось. Теперь-то все сходилось. Каждая мелочь, начиная с самого начала. Он был обученным бойцом, как я и подозревал, причем, возможно, прошедшим самую лучшую подготовку, которую только мог предложить Дальбрек. А когда Гриз признался мне, что все это время он знал, кем Рейф являлся на самом деле, мне захотелось убить и его – за вероломство. Но Гриз напомнил мне о моем собственном предательстве. И с этим поспорить я уже не мог. Я отступился от своей клятвы еще несколько месяцев назад в Терравине, когда не перерезал ей горло, пока она мирно спала в своем коттедже.

Вернуть.

За то, что она сделала, Комизар так или иначе увидит ее мертвой. За то, что сделали они все. Однако, я знаю, он предпочел бы вернуть ее живой – чтобы прилюдно заставить страдать за свое предательство самым ужасным образом.

Найти ее.

И с последним моим венданским вздохом я собирался сделать именно это.

Мы проснулись, встревоженные ее криком. Вскочили на ноги, выхватили мечи, оглядываясь в поисках неминуемой опасности.

Джеб уверял, что это была ложная тревога и все в порядке, но каким-то образом Лия сумела сама подняться на ноги; ее глаза были дикими и молили срочно уходить. Я с облегчением выдохнул сквозь сжатые зубы и опустил меч. Видимо, ей приснился плохой сон. Я шагнул к ней.