– Нет. Где-то года четыре. Потом я оказалось у бабушки и познакомилась с Аней. – С грустью в голосе произнесла тогда моя подруга.

– А мы… Мы увидимся снова? Я ни разу не видела тебя и тут… Я очень не хочу сейчас расставаться с тобой. Мама часто показывала твои фотографии, и я радовалась, что не одна.

Римма ответила после короткой паузы. Она села рядом сестрой, осторожно приобняла её и тихо произнесла, что они обязательно встретятся и больше никогда не расстанутся.

Следующим утром нас проводили на самолёт. Сложно даже представить, как мне было мне грустно, из-за того, что я вынуждена покидать страну, Римме было абсолютно всё равно – где бы она ни была родителей никогда рядом не было. Единственное, что её огорчало, так это то, что они только познакомилась с Вероникой и сразу же расстаются. Во время было тихо: предпочли сон разговорам. Наверное, это был самый дальний перелёт, по крайней мере так казалось мне. Хотя бы потому, что в Лондон мне не хотелось. Я много раз говорила об этом родителям, но они ничего не хотели слушать. Это было выгодно. По большей части они думали в пользу прибыли или финансов и только мама иногда давала волю эмоциям. В такой день мне казалось, что я попала в сказку и боялась, что мама скоро уедет или ей позвонят с работы и тогда она снова останется одна. Она отпускала всю прислугу на выходной и весь день мы играли, пекли печенье, не было никаких уроков и занятий. Это был своеобразный глоток воздуха, которого совершенно не хватало мне как маленькой девочке. Уснуть я смогла только рядом с пунктом назначения, поэтому выспаться мне не удалось. В снятом доме, чтобы нам не было скучно и так одиноко, гостей встречала маленькая породистая кошечка. Провожавшая нас мама, сразу же уехала дальше, вечером её ждали в Нью-Йорке. Римма вышла прогуляться по городу и осмотреть улицы. Я же осталась в гордом одиночестве. Ни улицы, ни выбранная мной комната меня не радовали, даже не смотря на то, что она была практически полностью идентичной той, которая была в нашем доме. Кошка, которую как оказалось после звали Лакки, играла с солнечными зайчиками, пытаясь поймать самый большой, прыгая из стороны в сторону, но у неё это не получалось и та на миг таилась, а после снова повторяла свою попытку заполучить желаемое.

– Лакки.-тихо позвала её я, – Лакки, иди сюда.

Животное не заставило себя долго ждать. Забросив своё увлекательное дело, хоть и нехотя, пушистое создание запрыгнуло ко мне на колени.

– Лакки, почему всё так? Что же это такое? Что же это за жизнь такая? Когда мы постоянно куда-то бежим, зачем-то гонимся. Где? Где причина? Почему мы не можем летать как птицы. Я бы хотела стать такой. Свободной и независимой. Но… Слово нельзя тяжёлой печатью давит душу и терзает сердце. Как будто я последний человек в этой жизни. Нет, это не эгоизм, это просто крик души. Это просто боль, та, которая в сердце, не помещается, рвётся наружу, терзая мысли и разум.-тихо произнесла тогда я, вытирая слёзы с щёк, а после уже громче добавила. – Лети! Лети моя птица счастья! Освещая мне путь в этом тёмном, чужом для меня мире.

На какой-то миг кошка притихла, словно слушая меня, а когда я стихла, замурлыкала, прижавшись мордочкой к моему плечу. Казалось, никто так меня не слушал и не понимал, как это чужое для меня живое существо.

– У меня есть всё. – тихо продолжала я, – абсолютно всё… У меня есть мама и папа, но я их почти не вижу, меня воспитала няня. Я одна из самых богатых наследниц мира, да не в деньгах счастье, из-за них я не могу быть такой как и все, из-за них у меня нет друзей. По-моему это не вершина счастья. У меня есть подруга Римма, но у неё есть сестра и она не совсем одна. Видимо только ты меня и понимаешь… Ты такая маленькая. – прошептала я, играя с кошкой. Воспоминания нахлынули волной, наверное, мне вредно оставаться одной. И всё же… Мои мысли отвлёк маленький пушистый котёнок, который заигрался у моих ног.