Дети зашептались.

– Кондрат мне был страшнее болотного Гарта. Тогда еще ворон не забрал его колдовскую душу.

– А зачем ворону его душа? – спросила девочка с голубой лентой в косицах, внучка Прохора. Она подошла к деду и забралась к нему на коленки.

Белобрысый соседский мальчишка Картыш фыркнул:

– Души чародеев слишком тяжелы, чтобы подняться в небеса. Вот птицы их и уносят к Боженьке.

– А вы этого Гарта видели? – спросил Ефимка, рослый худой мальчишка, перебиравший в ладони маленькие камешки для игры в каток.

– Один раз токмо. У хлеборобов в полях. Росточком он невелик был, а силен. Такую грозовую тучу унял, помню. Поднял над головой свою палку, крикнул тарабарщину какую-то – и нет тучи. Рассосалась вся.

– Ух ты! – выдохнули дети.

– Жаль, сгинул колдун опосля через год. Мертвецы округ его башни теперь хороводы водят.

В повисшей тишине девчушка на его коленях пропищала:

– Дед Прош, а Рич черного рыцаря видел.

Мгновенно поднялся ребячий гвалт:

– Брехня! Костыль заливает все! Он врет!

– На Гартову топь на двоих-то ногах не дойдешь, а он будто бы доковылял ночью на своей коряге, – Картыш сморщил веснушчатый нос.

Рич понурился. А Картыш продолжил:

– А если и правда, как же он от рыцаря убежал? Ха-ха. Может, ты лягушку за утопленника принял, да и та бы тебя догнала.

Ребята захихикали.

Ну вот, опять. Тиса зажмурилась. В памяти кусочками мозаики вспыхнули картинки: фонарь на болоте, черные руки, шлем в тине, выпавший костыль. Девушка взялась за голову, усилием воли останавливая калейдоскоп.

– Рич вас не обманывает, – дрогнувшим голосом произнесла она. – Он действительно видел рыцаря.

Дети раскрыли рты от удивления. Мальчишка повернулся к нежданной заступнице, в глазах его светилась благодарность. Зато вопросительный взгляд лекаря сделался столь красноречивым, что Тиса удрученно прошептала старику на ухо:

– Дед Агап, я снова вижу.

– Пойдем-ка, помощница моя, чаю вскипятим, – Агап поднялся со скамейки. – И ты, дружок, зайди-ка в дом, – сказал старик Ричу.

Войнова вошла за ними. Под шагами заскрипели половицы. Потолок был так низок, что подними Тиса руку, то пощупала бы его старую штукатурку. В тесной кухоньке Агап налил из высокого жбана воды в чайник и поставил на печь. Через ее решетку видно было, как тлеют угли, зарывшись в золу.

Лекарь перевел взгляд с помощницы на Рича, хмуря кустистые брови.

– Это правда? Ты ходил на болото? – строго спросил он.

Тиса едва расслышала, как мальчишка прошептал себе под нос:

– Мне нужно было.

– Единый! О чем ты думал?

Мальчик скосил глаза на чайник, который начал шипеть, разогреваясь.

– Я поспорил с ребятами с базарной на пару гривенников.

Агап хлопнул себя по бокам.

– Ты слышишь, Тиса? Поспорил он, горе луковое! Вот взять хворостину вишневую да отстегать по мягкому месту! Гартова топь – не место для игр. Ты это понимаешь?

– Да, – протянул Рич виновато и ниже опустил голову.

Старик вздохнул, присел на табуретку у сложенной поленницы и положил руки на колени.

– Прошу тебя больше не ходить туда. Что скажешь? – спросил устало.

– Не буду, дед Агап. Честное слово!

– Хорошо, – сказал тот. – Теперь иди к ребятам, там Зинаида уже, верно, виноград с огорода принесла. А мне с Тисой поговорить нужно.

Рич вышел, и помощница поняла, что настала ее очередь признаваться. Она только сейчас поняла, как отчаянно ей хотелось поделиться своими страхами. Старик слушал ее внимательно, не перебивал.

– Третье за месяц, – девушка огорченно приложила ладонь ко лбу. – Я так надеялась, что они оставили меня навсегда. Уверена, что хорошо отгородила свое сознание, как ты меня учил. Но как только услышала о рыцаре, видение вдруг нахлынуло. Фу, он был весь коричневый, почти черный, – Тиса скривилась от отвращения. – А на голове шлем.