– Планирую встретиться, – говорю, – с участником гражданской войны, который прошел с армией Блюхера до Приморья, – умышленно не называю фамилию; хочу, чтобы для всех было сюрпризом – не только для читателей, но и для коллег по редакционному коллективу. – Думаю, что получится что-то смахивающее на портрет-зарисовку.

Редактор – не сторонник сюрпризов и избегает любых неожиданностей, поэтому уточняет:

– Кто этот ветеран?

Вопрос далеко не праздный: Леканов знает фамилии всех ветеранов и держит в памяти, тем более уже столь далекой гражданской войны. Редактирует эту газету не один десяток лет, а обо всех достойных ветеранах писано-переписано.

Помявшись (не хотелось делиться секретом), все-таки называю фамилию. Фамилия распространена в Первоуральске и пригородах, но по глазам редактора вижу, что фамилия ничего ему не говорит. Он спрашивает:

– С чего взял, что он действительно участник похода Блюхера, а не самозванец?

– Ну… из достоверного источника…

– Военкомат?..

– Нет… Но после встречи намерен добытые сведения сличить с документами, имеющимися в военкомате.

Вижу, что в редакторе борются два противоположных чувства: с одной стороны, всегдашняя осторожность противится и советует ему идею «зарубить»; с другой стороны, подмывает, чтобы в номере появилось наконец-то новое лицо, доселе неизвестное читателю. Все-таки осторожность повержена и вперед выходит профессиональное желание редактора хоть чем-то удивить горожан. Леканов принимает мое предложение, включает в план юбилейного номера, но предупреждает:

– Будь осторожен. Появилось немало тех, которые видели красных лишь через прицел пулемета, – после минутной паузы добавляет. – Азалия, вон, – он кивает в сторону ответственного секретаря Киприяновой, – всех ветеранов знает наперечет, обо всех писала, – Леканов поворачивается в ее сторону и спрашивает. – Слышала о таком?

Киприянова – королева пера, поэтому без всякой охоты вынуждена отрицательно мотнуть головой. Потому что такую фамилию в числе оставшихся в живых ветеранов гражданской войны никогда не встречала. А мне? Бальзам на душу. Как приятно, когда ты знаешь чуть-чуть больше, чем те, которые в городе живут с рождения. Чтобы окончательно сразить, открываю маленький секрет.

– Будет интересно и одно совпадение: седьмого ноября мой герой будет праздновать сразу два юбилея.

Редактора зацепило. Он осторожно спрашивает:

– А какой второй юбилей?

– Ветерану исполняется восемьдесят.

– Точь-в-точь? Седьмого ноября?

– Именно.

– Ну, ты… – редактор качает головой и не договаривает того, что хотел сказать. Он готов был выразить восхищение, но в очередной раз воздержалсяне. Я не тот человек, который вправе претендовать на редакторскую похвалу.

Коллеги молчат и бросают в мою сторону совсем не добрые взгляды: в них читается зависть.

На другой день приехал в поселок Билимбай, нашел маленькую улочку на краю, дом-пятистенник с большим хозяйственным двором и общей крышей, объединяющей всё строение.

Павел Иванович Кривощеков, хозяин, удивился моему приходу. Видимо, в этом доме журналистская братия не бывала. Но встретил приветливо. Хозяйка поставила самовар, выставила на стол домашнее печенье, именуемое в народе «хворостом». И за чаем мы стали беседовать. Сразу почувствовал, что Кривощеков неохотно вспоминает, избегает деталей, оставляет в стороне некоторые события, старается не называть фамилии. Это насторожило. И, приложив максимум деликатности, спросил:

– Павел Иванович, а вы видели лично Блюхера?

– Ну… Как тебе сказать…

– Говорите, как есть.

– Не только видел, а много раз здоровался с ним и разговаривал. И как иначе? Я же был замкомполка.