– Нет… Спасибо… Рад… Но… Откуда сведения у Бориса Николаевича?

– Ты и этого не знаешь?!

– Нет. А должен был знать, да?

– Конечно. С материалами, которые легли в основу доклада, должны были познакомить не только тебя, а и весь партийный актив города, прежде всего, коллектив редакции. Обком рекомендовал.

– Не знаю… Ничего не слышно.

– Неужели и редактор, участвовавший в работе конференции, ничего не сказал?

– Ни слова. Заметил, что в последние дни Леканов ведет себя непонятно, но… Не считал, что это как-то может быть связано с научно-практической конференцией.

– Конференцию готовили ученые Высшей партийной школы. Комиссию возглавил заведующий кафедрой философии, доктор философских наук… Работало несколько групп. Одна из них проанализировала твою газету…

– Это – не моя газета…

– Как это не твоя, если в ней работаешь? И работаешь так, как другим и не снится.

– Преувеличиваете, Виктор Федорович.

– Иди ты со своей скромностью, знаешь, куда? – наконец возмутился Дворянов. – Всякий на твоем месте носом землю бы рыл, а ты…

– Скажите, а ученые выбрали газету «Под знаменем Ленина» для анализа по рекомендации обкома?

– Нет. Группа сама так решила… После тщательного отбора.

– Еще вопрос: могу познакомиться с материалами ученых?

– Не только можешь, а и должен.

– Когда можно к вам подъехать?

– В этом нет необходимости: все материалы находятся в горкоме.

Разговор закончился. Положил трубку и минут пять отрешенно смотрел в окно. Радость перемежалась с обидой. Внутри – буря эмоций. Чуть-чуть успокоившись, встал и вышел на улицу. Постоял на перекрестке минуту, другую. И пошел в гастроном, что через дорогу, на углу. Купил бутылку водки и поехал домой. Жена, увидев в руках водку, удивилась.

– С какой стати?

Ни слова не говоря, прошел на кухню, достал рюмку, нарезал хлеба и колбасы, молча стал опрокидывать одну рюмку за другой. Опьянев (порция совсем не по мне), лег и уснул.

На другой день, столкнувшись с редактором в коридоре, не сказал ему ни слова о вчерашней «новости». Как, впрочем, и в последующие дни. Вечером, сбагрив с плеч повседневную свою обязанность, пошел в горком КПСС. В отделе пропаганды и агитации мне сказали, что запрашиваемые мною материалы хранятся у третьего секретаря. Пришел к Савельеву. Тот, услышав мою просьбу, засуетился, подтвердив, что материалы научно-практической конференции у него. Слазил в сейф и достал объемистую папку.

– Считал: горком познакомит партийный актив. – Съязвил я.

– Кто сказал?

– Тот, кто выдавал вам эту рекомендацию.

– Да-да… Конечно… Собираюсь прийти в редакцию и на собрании коллектива всех познакомить… День намечал, но все как-то срывалось… То да сё… Запарка у нас… Как-нибудь попозднее… Не горит…

– Нет свободного времени?

– Увы. – Савельев развел руками.

– А у первого секретаря обкома нашлось время. – Съязвил вновь.

– Я приду… на этих днях… Ну, а ты, раз уж так сильно интересуешься, можешь почитать сейчас.

Раскрыл папку. В ней лежало около шестидесяти страниц машинописного текста. Спросил разрешения взять с собой, на досуге и в более благоприятной обстановке почитать. Савельев не разрешил. Сказал, что нельзя выносить из стен горкома эти «секретные материалы».

Прочитал. Что могу сказать? Главное: аналитический обзор ученых расставил все точки над «I» и ответил со всей определенностью на основные спорные вопросы, возникавшие между мной и редактором. Это была моя нравственная победа в затянувшемся противостоянии. Победа полная и окончательная. Это многое объясняет, в том числе странное замалчивание того, о чем в полный голос было сказано на уровне области. Они не могли признать поражения, но в их власти оказалось предать забвению триумф не только мой, а и газеты, их газеты. Ни в чем не нуждался, а хотел лишь одного: обычного человеческого, главное, заслуженного, признания, что не зря четыре года трудился.